Ведь, несмотря на то грозное оружие, которым он запасся против нее, достаточно одного слова девушки, и он погиб. А этого ни в коем случае допустить нельзя.
Аманда, похоже, не сомневалась, что барон Арнольд де Рэйсс — его настоящее имя, но Соливо показалось, будто в тот момент, когда он под дутым предлогом наотрез отказался дать ей свой адрес, она решила непременно узнать, где он живет. А стало быть, в любую минуту можно ожидать, что, несмотря на всю таинственность, которой окружил себя Овид, она вполне может воплотить свой замысел в жизнь. После того знаменательного дня, когда он рассказал ей о результатах своей поездки в Жуаньи, он продолжал с ней регулярно встречаться и, как прежде, каждый вечер ужинал с ней, вынашивая при этом один план, осуществить который следовало как можно скорее.
Аманда в свою очередь питала к нему недоверие. Ей очень хотелось узнать, кто он, этот человек, получивший теперь абсолютную власть над ней. Она пыталась следить за ним. Овид всякий раз, играючи, расстраивал все ее наивные планы. Аманда никак не могла простить ему, что он взял над ней верх. Подозревала она многое, но ничего не могла доказать. Поэтому, набравшись терпения, ждала, будучи уверена, что рано или поздно наткнется на какое-нибудь веское доказательство, благодаря которому сможет восторжествовать над этим то ли бароном, то ли жуликом — уж она-то сумеет воспользоваться ситуацией и выкачать из него как можно больше денег.
«Этот человек, похоже, богат, и разбогател наверняка на преступлениях, — размышляла Аманда. — Мне на это наплевать, лишь бы только удалось отобрать у него эти деньги, ну хоть кусочек его богатства урвать!»
Часть третья
МАМАША ЛИЗОН
Утром следующего дня Овид Соливо незадолго до одиннадцати пришел в ресторан на улице Сент-Оноре, где частенько обедал с Амандой, и заказал то, что она больше всего любит. Девушка не заставила себя долго ждать; она протянула руку и сказала, входя с ним в отдельный кабинет:
— Давайте скорее пообедаем… я просто умираю от голода.
И вовсе не преувеличивала. С отменным аппетитом она буквально набросилась на еду. Овид же почти не ел; вид у него был озабоченный. Примерщица украдкой наблюдала за ним.
— Ну вот еще! — внезапно воскликнула она. — Что это с вами, барон? Не едите, не пьете, совсем ни на что не похоже… Вы не заболели, часом?
— Нет… просто мне скучно…
— В моем обществе? Мило, ничего не скажешь! Спасибо за комплимент.
— К вам это не имеет никакого отношения. Причина тут вовсе не в вас, а в монотонности моего образа жизни.
— Нарушить эту монотонность не так уж сложно… Давайте съездим за город на несколько дней.
Сказав это, Аманда, сама того не зная, поступила очень неосторожно. Овиду немало труда стоило скрыть свое торжество.
— Но вы же заняты на работе, — сказал он.
— Попрошу отпуск; хозяйка наверняка отпустит меня на неделю.
— Ну хорошо! Договорились. Просите отпуск. Поедем на неделю за город. Если хотите — сегодня же вечером.
— Великолепно! И куда же мы отправимся?
— Куда вы хотите. Сами выбирайте. Мне все равно, лишь бы к воде поближе. Найдем лодку и с утра до вечера будем кататься по реке.
— Вы знаете Буа-ле-Руа?
— Прекрасно знаю. Милое местечко на берегу Сены, на опушке леса Фонтенбло.
— Там нам не будет мешать никто и ничто…
— Хорошо! Тогда едем в Буа-ле-Руа. После обеда отправлюсь туда на поезде и обо всем договорюсь. А вы отпроситесь у госпожи Огюстин, купите себе все необходимое для жизни на лоне природы, а вечером встретимся.
С этими словами Овид извлек бумажник и протянул примерщице крупную купюру.
— Спасибо… Встретимся к ужину.
После обеда Соливо отправился готовиться к поездке. С Амандой они договорились встретиться в Буа- ле-Руа.
Ликуя оттого, что ей предстоит совершенно беззаботно провести целую неделю, девушка вернулась в мастерскую, зашла к госпоже Огюстин и, утирая платочком несуществующую слезу, взволнованным голосом сообщила, что одна из ее тетушек серьезно больна и желает немедленно повидаться с ней. И была отпущена на неделю.
Овид поехал к себе, на улицу Клиши, собрал чемодан и аккуратно уложил меж рубашками привезенный из Америки пузырек с «ликерчиком», затем отправился в Буа-ле-Руа.
Сойдя с поезда, он вскоре оказался в живописнейшем местечке: деревня стояла на полого спускавшемся к водам Сены холме. По пути ему попалась скромная на вид гостиница под названием «
— Могу я снять у вас апартаменты на неделю? — спросил он.
Хозяйка ответила:
— Сейчас у нас свободны только маленькие комнаты, но совсем рядом есть очень красивый флигель, так что выбирайте. Хотите посмотреть?
— Заранее уверен, что он мне подойдет. А как насчет еды?
— Как вам будет угодно, сударь: либо обедаете и ужинаете здесь, либо, если хотите, вам подадут во флигель.
— Прекрасно, но мне еще будет нужна лодка.
— У нас их шесть. Так что сможете выбрать на свой вкус!
— Великолепно! Тогда будьте любезны, приготовьте ужин на двоих.
Хозяйка «
«
Затем дижонец отправился на вокзал — на это ушло лишь несколько минут — и отправил письмо по почте. До приезда Аманды оставался еще целый час. И он решил, что будет неплохо прогуляться по лесу Фонтенбло, окаймлявшему Буа-ле-Руа.
Он пошел по аллее, с обеих сторон которой высились двухсотлетние деревья, и едва успел пройти шагов пятьдесят, как увидел какую-то компанию из пяти человек, устроившуюся под одним из дубов прямо на траве. Центральной фигурой в ней был древний старик: волосы белее снега, пергаментное лицо изрезано глубокими морщинами. Справа от него сидели женщина лет пятидесяти и две девушки. Слева — тщательно выбритый мужчина в очень приличном черном костюме, ему явно было далеко за сорок. Овид неспешно продолжал прогулку. Когда он подошел совсем близко к сидящим на траве и отлично услышал голос старика
