— Вас же дочь ждет… вам никак нельзя опоздать на парижский поезд. Ступайте скорее!… Но очень вас прошу, скажите на станции, пусть пришлют сюда кого-нибудь, чтобы помочь мне спасти это несчастное дитя. Я теперь никуда не поеду, останусь с ней…
— Идемте, сударыня, идемте скорее, — поторопила служанка, — если мы сейчас задержимся, то опоздаем на поезд.
Обе женщины — запыхавшиеся, всполошенные — добрались до станции за несколько минут до отхода поезда. Как раз в этот момент в здании вокзала оказались два дежурных жандарма.
— Господа… господа… — обратилась к ним старая дама, с трудом переводя дыхание, — только что было совершено преступление…
— Преступление? — спросил бригадир. — Где же?
— На дороге… на той тропинке, что идет вдоль Сен-Жерменской железной дороги… Там девушку пытались убить… Мы оставили с ней женщину, которая шла с нами, она знает ее…
— Опишите место поподробнее.
— Это возле тропинки, что ведет через поля… Рядом с рощицей…
— Достаточно! Теперь понял… Мы немедленно отправляемся туда.
— Нужны носилки, чтобы положить на них ту бедняжку… — добавила госпожа Лебель.
— Ларшо, быстро к комиссару, разбудите его… В жандармерии возьмете с собой двух человек с носилками… А я сейчас же иду туда.
Жандарм бросился выполнять приказ, а бригадир поспешил на место преступления. Вскоре он увидел Жанну — она сидела на земле, положив голову девушки себе на колени. Люси была жива, но лежала без чувств, так и не придя в сознание. Когда показался бригадир, Жанна Фортье радостно вскрикнула.
— Ах! Сударь, — сказала она, — помогите скорее. Бедняжка умирает.
— Вы уверены, что она тяжело ранена?
— У нее рана на груди… Я не знаю, насколько она глубокая, но кровь все время течет, не останавливаясь… Нужно бы унести ее отсюда…
Тут откуда-то из темноты донесся голос:
— Бригадир! Бригадир, где вы?
— Здесь… Идите вдоль забора у железной дороги.
Вскоре в темноте замелькали огни. Послышались торопливые шаги. Запыхавшийся Ларшо, весь в поту, почти бегом бросился к командиру; за ним шли еще какие-то люди.
— Там господин комиссар, — прерывающимся голосом доложил он, — когда я отыскал его, он был с доктором, господином Дювалем, они как раз заканчивали партию в безик. А с ними мои товарищи, они носилки несут.
Чуть погодя все перечисленные лица были уже на месте преступления. Впереди вышагивали комиссар с доктором, за ними — четыре жандарма, двое из них несли носилки. Двое других держали в руках фонари. Они быстро подошли к собравшимся, и на тропинке стало светло. Люси — с закрытыми глазами, мертвенно-бледная, не подавала никаких признаков жизни.
— Что это за женщина? — спросил комиссар, заметив Жанну Фортье; вся в крови, она была чуть ли не бледнее раненой.
Бригадир объяснил ситуацию, сообщив то, о чем услышал от госпожи Лебель.
— Значит, вы знаете эту девушку? — спросил Жанну комиссар.
— Да, сударь. Она девочка порядочная и трудолюбивая, живет в Париже; мы с ней соседки.
— Как и почему она вдруг оказалась среди ночи в этой деревне, да еще одна?
— Она портнихой работает, и нынче вечером отвозила бальное платье жене здешнего мэра. Видите, тут картонка пустая лежит.
— А вы что здесь делаете в такое позднее время?
Жанна объяснила, в силу каких причин оказалась тут. Комиссар счел ее рассказ вполне убедительным, тем более что он нисколько не противоречил тому, что сообщила госпожа Лебель.
— Судя по всему, тут действовал грабитель, — сказал комиссар. — Несомненно, тот человек, что на ваших глазах скрылся, и есть убийца. Пытаться преследовать его в такой тьме нет смысла. Так что поиски мы начнем завтра.
Доктор тем временем опустился на колени возле девушки и в свете фонарей, которые держали жандармы, внимательно осмотрел рану.
— Ну что, доктор? — спросил комиссар.
— Ранение тяжелое, но, полагаю, есть надежда, что не смертельное. Косточки корсета помешали убийце. Легкие, я думаю, не задеты…
— А это что такое? — произнес комиссар, заметив, что на земле в свете фонарей блестит что-то металлическое; затем он наклонился и поднял заинтересовавший его предмет.
— Кусок лезвия того ножа, которым орудовал убийца… Когда он пытался нанести удар вторично, лезвие наткнулось на металлическую пластинку корсета и, как видите, сломалось — вот здесь.
Доктор продемонстрировал след ножа на корсетной планке в том месте, где был нанесен второй удар.
— Начать расследование сию минуту никак невозможно. Что будем делать, доктор?
— Необходимо со всей возможной осторожностью перенести эту девочку в более подходящее место…
— Ее отнесут ко мне домой, — заявил комиссар. — У меня есть свободная комната, а эта славная женщина будет ухаживать за ней.
— Конечно же, я ни на шаг от нее не отойду! — воскликнула Жанна.
Люси — она все еще лежала без чувств — с предельной осторожностью положили на носилки и понесли в Буа-Коломб. Мрачная процессия довольно скоро оказалась возле симпатичного особняка, стоящего в глубине большого сада, — в этом доме девушке был предоставлен временный приют. Жена комиссара и ее служанка поспешно приготовили постель. Как только Люси уложили, доктор прозондировал рану, убедился, что нисколько не ошибся, полагая, что она не смертельна, и приступил к перевязке. Комиссар с бригадиром тем временем осмотрели одежду.
— Действительно, девочку пытался убить какой-то грабитель, — сказал бригадир, — карманы платья вывернуты наизнанку, да и на поясе что-то оторвано; вероятно, там висела какая-то ценная вещь.
— Часы, сударь… — подсказала разносчица хлеба. — Она всегда вешала их на пояс, когда выходила из дома.
Представители закона приступили к составлению подробного протокола, потом — около трех часов ночи — разошлись, оставив мамашу Лизон возле так и не пришедшей в сознание девушки.
Овид Соливо добежал до Парижской дороги и со всех ног бросился в Курбвуа. Он без труда нашел ту маленькую дверку, через которую ушел с завода. Инженер — он был так взволнован, что весь дрожал, — быстро впустил Овида и едва слышно спросил:
— Ну что?
— Порядок… Нам осталось лишь вернуться в Париж. Люсьен Лабру теперь — соломенный вдовец. И другого выхода, кроме как жениться на твоей дочери, у него нет…
Заперев дверку, они направились в кабинет инженера. Там Соливо поспешил переодеться. Сняв с себя крестьянскую одежду, он запер ее в чемодан, а украденные у Люси часы и кошелек сунул в карман.
— Я готов, — произнес он, взяв чемодан.
Жак Гаро погасил в кабинете свет и направился к выходу; дижонец последовал за ним. Карета действительно ждала на набережной. Мужчины сели в нее.
— Куда тебя отвезти? — спросил инженер «братца».
— На бульвар Батиньоль. Оттуда мне рукой подать.
Лошадь — большой ирландский рысак — рванула с места в карьер и пулей пролетела до бульвара Батиньоль, где злодеи расстались. Жак Гаро вернулся в особняк.
«Мэри спасена, — думал он. — Нет у нее теперь соперницы. Пройдет совсем немного времени, и Люсьен Лабру падет к ее ногам».
