– Отчего же?
– Оттого, что я болтун… Что вы не в состоянии будете молчать… И что лучше ничего вам не говорить.
– Агамемнон, клянусь вам, что я не проболтаюсь.
– Да… Да… Вы клянетесь, но подобные клятвы никто не держит никогда…
– Даю вам честное слово!
– Честное слово?
– Да.
– Невозможно сомневаться в вас долее… Вы все узнаете…
Дюран топал ногами от нетерпения.
– Вы знаете, – начал управитель, – что вчера я сам отнес кардиналу Дюбуа просьбу от моей благородной госпожи.
– Да… Да…
– Кардинал отвечал.
– Так скоро!..
– Разве можно заставлять ждать такую важную и знатную даму, как графиня де Сент-Анилль, баронесса де Го-Па и прочее? – величественно спросил Рива.
– Справедливо! Справедливо! – прошептал Дюран. – Извините… Тысячу раз извините… Я, право, не знаю, как это могло прийти мне в голову.
– Ответ кардинала я передал моей госпоже, она прочла его…
– А потом?
– Потом удостоила сообщить мне и даже оставить у меня…
– Так что ответ кардинала у вас?..
– У меня.
– С вами?
– Со мной.
– И вы мне покажете его?
– Поневоле, когда вы так ужасно любопытны!..
И управитель, вынув из кармана бумагу с огромной красной печатью, подал ее Дюрану. Тот развернул с глубочайшим уважением и прочел вслух взволнованным и прерывистым голосом:
«Любезная графиня,
Я сейчас получил вашу просьбу об одном честном человеке, в котором вы принимаете участие и для которого просите место префекта.
Я передам его высочеству регенту вашу просьбу и документы, но это только проформа. Считайте дело решенным.
Почитаю за особенное счастье, что могу доказать вам этим, любезная графиня, что у вас нет более усердного друга, как тот, который остается с горячностью
Вашим почтительнейшим слугою,
Дюбуа,
Кардинал-министр».
– О, если так… Если так… – пролепетал Дюран, почти обезумев от восторга. – Тогда это дело верное.
– Неужели вы еще сомневались? – спросил Рива с оскорбленным видом.
– О! Нет… Нет! – поспешил возразить купец. – Кардинал, кажется, совершенно предан графине! – прибавил он.
– О! Вполне! Ни в чем на свете он не отказывает ей, хотя вовсе ее не любит.
– Как? Он ее не любит?
– Скажу больше – ненавидит.
– Отчего?
– Это почти государственная тайна; значит, я не могу доверить ее никому.
– О! Мне… Мне…
– Ни вам и ни кому иному.
– Поверьте мне вашу тайну, Агамемнон, я буду нем как могила.
Рива не соглашался, Дюран настаивал, настаивал так неотступно и так долго, что управитель наконец согласился, что, впрочем, он делал всегда.
