— Да, герцог, я знаю про эти таинственные дела и глубоко сожалею, что Англия служит убежищем преступникам. Нам известно, что в настоящее время по другую сторону Ла-Манша готовится заговор, но до сих пор все сведения еще очень неопределенны. Мы не смогли напасть на след и не можем никого арестовать.
— Но, кажется, недавно были обнаружены бомбы, доставленные из Лондона?
— Да, герцог, в меблированных комнатах.
— Значит, их обладатель отказался говорить?
— Нет. Когда пришли его арестовать, он исчез, и его не смогли найти.
— Тефер, — сказал герцог, помолчав немного, — я полагаю, что в префектуре были бы вам очень благодарны, если бы вы арестовали одного из агентов, приехавших из Лондона?
Глаза Тефера засверкали.
— О! Герцог, за подобный приз я мог бы всего просить и всего добиться…
Почти тотчас же он добавил тоном глубочайшего огорчения:
— К несчастью, я не могу надеяться на что-нибудь подобное и только оплакиваю свое бессилие!
— Ну, я могу облегчить вашу задачу…
— Вы, герцог?
— Да, я. Я видел одного из этих таинственных, неуловимых агентов… Я видел его так же близко, как вижу вас.
— А могу я вас спросить, где произошла эта встреча?
— В Париже, этот человек находится здесь уже несколько дней.
— Вы знаете, где он живет?
— Нет. Но вы можете узнать его адрес.
— Да, конечно, если вы опишете мне его наружность и скажете его имя.
— Имени я не знаю, но наружность описать могу. И могу даже сделать больше: я укажу вам день и место, где можно будет произвести арест.
— День и место?…
— Да, в будущий четверг на кладбище Монпарнас. Там я встретил эту подозрительную личность, и туда он придет, чтобы уговориться с одной женщиной, связной французских заговорщиков.
— Вы знаете, кто эта женщина?
— Нет. И поймите, что ее не следует, по крайней мере в настоящее время, впутывать в это дело… позднее мы увидим… Главное, надо арестовать человека, партия которого угрожает главе государства. Когда вы его арестуете, я хочу первым узнать об этом. Вы понимаете? Первым… И присутствовать при обыске…
Полицейский с почтительным видом слушал своего могущественного собеседника и уже несколько мгновений как понял причину, заставившую герцога действовать, но хотел убедиться, что не ошибается.
— По всей вероятности, этот человек ваш враг?
— Тефер, — торжественно сказал сенатор, — вы говорите, не подумав. Каким образом может этот человек быть моим врагом, когда я не знаю даже его имени? Он враг императора, и это оправдывает всякие меры против него.
— Я понял, герцог. И мне так же, как и вам, его арест кажется необходимым. Но надо, чтобы он не показался неосновательным. Убеждены ли вы, что у него найдутся компрометирующие бумаги… указание на заговор?
— В этом я убежден. Обыск, при котором я буду свидетелем, даст важные результаты, — даю вам слово. Они будут настолько же полезны вам, как и интересам государства… Но надо, чтобы до времени об этом не знали в суде.
— Но для того чтобы его арестовать, мне необходимо получить ордер, — заметил полицейский.
— Как! — воскликнул герцог. — Я думал, что у вас есть ордера на аресты, в которые вы можете вписать какое угодно имя?!
— Эти случаи очень редки. Но я могу достать, так как пользуюсь известным доверием. Но для того, чтобы вписать в него имя, нужно его знать.
— Оставьте место пустым, — имя впишете позднее, после ареста.
— Но это незаконно!
— Не все ли равно? Вы поступите действительно незаконно, но с самым похвальным намерением.
— Но, герцог, я рискую скомпрометировать себя…
— Не беспокойтесь, я беру на себя ответственность за ваш поступок. Этот человек должен быть арестован! Понимаете? Должен!
— В таком случае, все будет сделано. Я жду ваших приказаний.
— В будущий четверг между восемью и девятью часами он должен явиться на кладбище Монпарнас. Я буду там, вы также должны быть там с восьми часов…
— Один?
— Вы думаете, что можете арестовать его один?
— Нет, если он будет сопротивляться… Мне кажется, лучше взять с собой двух агентов.
— Людей верных?
— Да, верных и скромных. Они повинуются без разговоров, не стараются понимать, и молчание составляет одну из их обязанностей.
— В таком случае, возьмите этих агентов, если вы отвечаете за них.
— Как за самого себя. Где прикажете вас ждать?
— Около решетки кладбища. Когда этот человек выйдет, я пойду за ним и укажу вам на него. Остальное — ваше дело.
— А дальше?
— Вы покажете мне жилище обвиняемого.
— Эх, господин герцог, он, по всей вероятности, не будет так наивен, чтобы дать свой адрес, в особенности, если у него хранятся какие-нибудь компрометирующие бумаги.
— Верно. На что же решиться?
— Мне кажется, было бы благоразумнее последовать за ним осторожно и арестовать его дома.
— Да, может быть… Мы решим это на кладбище. Но вы не начнете действовать, не получив моих последних инструкций.
— Слушаюсь, герцог. Но вот в чем дело: если обвиняемый живет в меблированных комнатах — что очень вероятно, — то обыск невозможно сделать тайно. Нас спросят, куда мы идем, кто мы такие и по какому праву действуем.
— Вы обыщете обвиняемого, возьмете ключ от комнаты и, в случае надобности, покажете вашу карточку полицейского инспектора, которая дает вам тем более обширные права, чем более они неопределенны.
— Мне кажется, что надо было бы предварительно произвести маленький обыск, о котором не упоминалось бы в протоколе, затем мы дадим возможность полицейскому комиссару и следователю исполнить их дело. Это кажется мне благоразумнее.
— Вы отлично поняли меня! — вскричал герцог. — Я никогда в жизни не встречал более умного и ловкого человека!
Он открыл один из ящиков письменного стола и продолжал:
— Дело потребует от вас некоторых издержек. Вот вам на первый случай. Но это только задаток.
Де Латур-Водье подал ему две тысячи франков.
Последний попробовал отказаться.
— Вы меня огорчите, если не примете, друг мой. И не забывайте, что в том случае, если ваше желание сделать мне приятное повлечет за собой неприятные для вас последствия, вы найдете во мне покровительство, поддержку… И, в случае необходимости, щедрое вознаграждение.
— Я знаю, что могу рассчитывать на ваше расположение, герцог…
— В таком случае, возьмите деньги.
Тефер опустил в карман жилета деньги с видимым удовольствием.
