— Совершенно верно. Я оставил фабрику только вследствие смерти Джона Пондера, моего хозяина.
— Ты жил в самом Лондоне?
— Нет, в Портсмуте.
— Разве ты не мог там найти другого места?
— Напротив, три или четыре плимутских или лондонских фабрики слышали обо мне и предлагали место, но мне хотелось посмотреть родину.
— Париж привлекал тебя, — сказал, смеясь, Лупиа.
— Париж, конечно, хорош, — ответил Рене, — но у меня была более серьезная причина желать вернуться во Францию.
Трактирщик снова налил стаканы.
— За твое здоровье! — воскликнул он. — Я понимаю! Верно, какая-нибудь любовь? Я угадал?
— Нисколько.
— Ты меня удивляешь, так как ты еще молод и очень хорош. По всей вероятности, ты должен был внушить не одну привязанность.
— Привязанности, о которых вы говорите, легко уносятся ветром, а я всегда боялся серьезной любви. Человек холостой так свободен, что поступает как хочет: никто его не беспокоит, а потом, Бог знает, нападешь ли на хорошую женщину. Одним словом, я никогда не думал о женитьбе, хотя мог бы это сделать, так как имею достаточно средств.
— Это как? Ты отложил?…
— Да, работая там девятнадцать лет, я собрал сорок тысяч франков.
— Черт возьми! Да это маленькое состояние! Ты мог бы жениться на девушке, которая принесла бы тебе столько же, и вы были бы почти богаты!
— Да, я знаю, что это нетрудно сделать, но в настоящее время я думаю о другом.
— О чем же?
— А! Вы, может быть, не поймете моего желания, даже подумаете, что я сумасшедший. Но это так сильно, что я сам ничего не могу сделать.
— В чем же дело?
— Я хочу найти вдову моего покровителя Поля Леруа и его детей.
— Вполне понимаю, — сказал Лупиа. — Поль Леруа был к тебе всегда добр, и ты хочешь отплатить теперь его вдове и детям. Это вполне естественно, и я одобряю тебя. Я полагаю, что их нетрудно будет найти.
— Напротив, очень трудно.
— Почему?
— Уезжая из Парижа, я простился с мадам Леруа и сказал, что буду писать ей, что и делал не один раз.
— И тебе отвечали?
— Никогда! Так как в течение двух лет она не подавала признаков жизни, я перестал писать, и таким образом прошло семнадцать лет. Теперь, приехав в Париж, я прямо отправился на ту квартиру, где она жила, на улицу Сент-Антуан, но мадам Леруа выехала уже много лет назад, хотя привратник помнит ее и дал адрес, который она оставила. Я сейчас же бросился по этому адресу, но меня ожидало разочарование — вдова снова сменила квартиру, но на этот раз не сказав адреса, и я потерял ее след.
— А, черт возьми, но ты надеешься ее найти?
— Да, я еще не отчаиваюсь и нанял трех помощников, которые бегают по Парижу. Я даже назначил одному из них свидание здесь. Он славный малый.
— Каким образом ты узнал мой новый адрес?
— Мне его дали на вашей прежней квартире, на канале Сен-Мартен…
— Где у меня дела шли постоянно плохо, — перебил Лупиа. — Здесь мне нельзя на это жаловаться, только посетители немного смешанные — или, лучше сказать, просто подозрительные.
— Вы никогда не слышали о тех, кого я ищу?
— Нет, после казни Поля Леруа его мастерская была закрыта, и с тех пор я не видел ни вдовы, ни детей. Вот уже пятнадцать лет как я живу здесь и ни разу не был там, где жил прежде. Почему ты не обратился в полицейскую префектуру?
— Я сделал это.
— Ну, и что же?
— Мне не ответили.
— Может быть, мадам Леруа умерла, может быть, она оставила Париж, а может быть, она и не нуждается в тебе, что было бы очень желательно.
— Да, но я в ней нуждаюсь, — возразил механик.
— Ты нуждаешься в ней? — повторил трактирщик.
— Да.
— Почему?
— Я хочу просить ее помощи для восстановления доброй памяти Поля Леруа, который заплатил головой за преступление другого.
— Значит, ты положительно убежден, что твой бывший хозяин умер невиновным?…
— А разве вы считали его виновным?
— Послушай, в этом деле есть и «за» и «против». Конечно, сначала я сомневался, так как он истратил все свое состояние на разные изобретения. Но все-таки я никак не мог убедить себя, что бедность могла сделать из него убийцу, да еще убийцу своего близкого родственника. Но в конце концов я решил сдаться очевидности.
— О! — вскричал Рене. — Наружность часто бывает обманчива! Так было и на этот раз.
— Ты так думаешь?
— Я в этом уверен и готов поклясться своей честью, что деревенский доктор был убит не своим племянником.
— Так кем же? Надо бы узнать настоящих виновников!
— Я и узнаю! Это трудное дело, но я доведу его до конца и оправдаю Поля Леруа, который был мне отцом.
— Я очень буду рад, если тебе это удастся, и от всей души желаю успеха.
— Даю слово Рене Мулена.
— А пока выпьем еще бутылочку…
— Хорошо, но с тем условием, что я плачу.
— В будущий раз — сколько угодно, но сегодня угощаю я.
Лупиа встал, чтобы принести другую бутылку, и в ту минуту, как он вернулся, чтобы сесть с механиком, в залу вошел какой-то человек, одетый комиссионером, оглядываясь вокруг, очевидно, ища кого-то.
Увидев его, Рене сделал знак.
— Это мой помощник, — сказал он трактирщику, указывая на подходившего к ним. — Ну, что нового?
— Ничего.
— Однако сегодня утром вы надеялись?
— Да, сегодня утром я был в одном месте, где думал приобрести полезные сведения, но это оказалось ложным следом. Мне сказали, что одна вдова с сыном и дочерью, все трое указанных вами лет, жили в этой квартире, но она называлась не Леруа…
— А как же?
— Монетье.
— Очень может быть, что вдова изменила имя, — сказал Лупиа.
— Действительно, это очень возможно. А спросили вы о теперешнем жилище этой госпожи?
— Оно никому не известно.
— А спросили вы, как звали молодого человека и девушку, которые жили с матерью?
Комиссионер вынул из кармана записную книжку и прочитал:
