не зашел домой, его отсутствие может вызвать подозрение. Однако и этого уже не изменишь. Главное, что делать с нянькой? Если она не придет в сознание, он один никуда ее не донесет, и она умрет прямо здесь. К кому обратиться за помощью? Понятное дело, во все это замешан отец, и, значит, речь идет о его свободе и жизни, а возможно, и о его собственной, Уильяма Шакспера. Значит, ни к коронеру, ни к кому другому в городе обращаться нельзя. Доверять он мог только одному человеку – своей возлюбленной Анне. Она что- нибудь придумает. К тому же Анна сама его просила заняться этим делом – вот и результат…
Всё! Пусть Патрисия остается на складе, а он пока сбегает к Анне. Хорошо еще, что дом Анны был не с противоположной стороны от города, хотя и не совсем близко. Если не сбиться с дороги, то за час можно успеть. В половине пятого Анна поедет в школу за братом. «Сейчас примерно начало третьего, – прикидывал Уильям, – немного времени есть в запасе. Хотя если пойду не кратчайшей дорогой – через лес, – останусь без обеда».
Но страшнее, чем мысль остаться без обеда, было все же опасение заблудиться. Так что, немного поколебавшись, Уилл решил идти сначала к городу, а оттуда уже обычным путем на ферму к Анне. Не до жиру, быть бы живу, утешал он себя.
Уже остались последние двести метров садами и огородами, как Уилл увидел знакомую повозку, отъезжающую от дома по дороге в город. Получалось, что Анна сегодня выехала раньше времени – на полчаса, не меньше. С чего бы это? Впрочем, размышлять было некогда, и Уилл бросился к дороге наперерез повозке, совсем уже ни о чем не думая, даже об обуви и ногах.
Уилл успел в последний момент. Кричать он боялся: могли услышать из дома, и неизвестно к чему бы это привело. Оставалось надеяться, что Анна заметит его. И он уже почти потерял эту надежду, когда, не добежав футов пятьдесят до дороги, увидел повозку прямо перед собой. Всё, план не сработал! Уилл принялся отчаянно махать руками и негромко кричать: «Анна, Анна!» Слава богу, она все-таки заметила его. Или услышала. Но останавливаться не стала, а рукоятью плети указала вперед. Уилл понял, что она дождется его в ближайшей рощице, где повозка уже не будет видна из дома. Пока Шакспер бежал к этому месту, он спрашивал себя, почему это Анна надела не будничное, а выходное платье. Да еще из дома выехала на полчаса раньше обычного.
Анна ждала его у повозки. В левой руке она держала поводья, а правой нетерпеливо поигрывала плетью.
– Что случилось? – еще издали спросила она.
– Да, случилось, но сначала… Анна, я твою просьбу выполнил, теперь твоя очередь.
– Что за глупости? – раздраженно ответила она. – У меня совсем нет времени, что еще за очередь?
Уилл приблизился к ней и попытался поцеловать. Она так резко его оттолкнула, что он чуть не откусил себе язык. Слава богу, обошлось, но прикусил до крови.
– Что с тобой? Больно?
– Ничего… – промямлил он в ответ. – Анна, у меня серьезное дело. Ты же сама просила выяснить все об утопленнице.
– Ладно, садись позади меня в повозку и накройся парусиной, чтоб тебя, неровен час, кто-нибудь не заметил. По пути все расскажешь.
Они поехали, и Уилл, как мог кратко и стараясь не сбиваться, рассказал ей обо всем, что произошло с ним за минувшие сутки. Начиная от подслушанных бесед коронера и собственного с ним разговора и кончая откопанной им на отцовском складе Патрисией. Анна слушала очень внимательно. Едва он закончил, как она приостановила лошадей.
– Сиди в повозке смирно и носа не высовывай из-под парусины. Я найду, куда ее увезти, – подытожила она. – Главное, ты не выглядывай, а то все испортишь. Я все сама устрою.
Уилл знал, что Анне нужно подчиняться беспрекословно. Малейшее неповиновение – и ему не видать ее как своих ушей! Это он усвоил твердо. А теперь, когда от Анны зависела не только его жизнь, но и жизнь и судьба еще нескольких человек, среди которых, скорее всего, был и его отец, Уильям и не помышлял выглядывать или подглядывать сквозь щелку. Но слушать-то ему никто не запрещал! А то, что не запрещено, разрешено, так Уилл, разумеется, не формулировал, но интуитивно этим правилом пользовался.
Он с удовольствием растянулся на соломе. Сначала он слышал лишь гудение своих ног. Сколько же он сегодня промаршировал по бездорожью! Потом услышал скрип колес. Именно скрип, а не стук. Земля в Уорвикшире еще была сырая, и стучать колесам было не обо что. Скрипели же плохо смазанные оси повозки. Стук копыт тоже был приглушенным. Так Уилл и ехал. Гудение ног, скрип колес и стук копыт. Куда все это стучало и скрипело, он толком не знал. Но он был спокоен. Анна разберется в случившемся и сделает все, что нужно. Уилл расслабился и, несмотря на голод, даже задремал.
Во сне он увидел ту самую карету, что забирала Анну после театральных представлений. Но приближавшийся стук копыт вернул его к действительности. Сначала где-то вдали, далеко, совсем далеко, еле слышно. Потом все ближе и ближе, громче и громче. Вот к стуку копыт прибавился скрип чужих колес. Явно это были колеса какой-то другой повозки. Или кареты? Той кареты, что Уилл только что видел во сне? А какой еще? Здесь в округе вообще карет днем с огнем не сыщешь. Этот чужой стук-скрип все усиливался и усиливался, буквально наезжая на Уильяма. Вот, вот! Сейчас раздавит! И тут же все стихло. Даже ноги гудеть перестали. И вскоре легкие удаляющиеся шаги…
Уильям внутренним взором уже видел, как Анна идет к карете, как открывается дверь, как Анне подают руку и она, опираясь на эту руку, поднимается по ступенькам. Хлопнула дверь. Так и есть, теперь они вместе – Шакспер мучительно прислушивался. Но нет, никаких скрипов, только лошади изредка храпят. В карете просто разговаривают… Уилл стер пот со лба. Просто разговаривают. Боже! Зачем я полюбил ее? Разве меня она любит?
Снова хлопнула дверца кареты. Легкие приближающиеся шаги. И вот она снова села на скамейку и хлестнула лошадей. Теперь топот своих и чужих копыт смешался, но это длилось недолго. Чужой скрип- топот стал удаляться-удаляться и вскоре совсем исчез. Но тут повозка остановилась. И вот, наконец, ее голос:
– Уилл, выходи, пока никого нет. Город начинается.
– А что будет с нянькой?
– Ей помогут.
– Кто?
– Тот, кто способен помочь.
– Кто он?
– Придет время – узнаешь. Всё, пора.
– Нет, я не выйду.
– Почему?
– Иди сюда.
– Зачем?
– Не бойся.
– Уилл, ты спятил?! С чего это я буду бояться? И кого? Тебя, что ли?
Молчание.
– Ты чего молчишь?
Анна не выдержала и заглянула в повозку. Уилл стоял на коленях и тихо плакал.
– Ты что, Уилл, ну что ты? Всё, перестань. Давай я тебя быстренько поцелую и беги. Ну иди сюда.
И через пять минут уже веселый Уильям Шакспер бодро шагал к своему дому.
28 декабря 2010
Уже через пять минут внутренний подъем Александра, вызванный неожиданным поворотом событий и полетом вместо Москвы в Санкт-Петербург прошел. Чем больше непроницаемой уверенности он замечал на лице Эдуарда, тем в большей степени неуверенность охватывала его самого. Он же должен быть в Москве, а вместо этого летит в Питер. Когда же он окажется в Москве – неизвестно. «А вот, может быть, сейчас что-нибудь прояснится», – подумал Александр, слушая раздающийся из динамиков дежурный голос:
– Дамы и господа, говорит командир корабля. Наш самолет приступил к снижению, и через двадцать минут мы совершим посадку в аэропорту Пулково города Санкт-Петербурга. Температура в аэропорту
