изящный способ знакомиться, ваше сиятельство.
Граф, с нескрываемым интересом слушавший ее речь, более похожую на отповедь, расхохотался:
– А как вы узнали, что я граф?
– А кто? Король? Так у нас сейчас нет короля, насколько мне известно. Или уже есть? Тогда простите, ваше величество.
– Нет, – граф продолжал хохотать, – это вы меня простите. На большой арденской дороге, кроме нас, королей нет! Позвольте поцеловать вам руку, ваше величество.
– Ладно, целуйте, но только не долго, у меня на эти королевские игры времени нет. Отец, знаете ли, и мачеха. Они этих шуток не поймут.
– Но сначала позвольте представиться. Граф… – Он назвал свое родовое имя, которое она и так давно уже прочитала на гербе, украшавшем карету. – Но зовите меня просто… – И граф назвал свое имя, данное ему при крещении. – А ваше величество как еще можно именовать?
– Именуйте меня Анна, во всяком случае, так записано в церковных книгах и так все меня и зовут. Не слишком оригинально.
– Да, не слишком. – Граф почему-то сразу помрачнел.
– Ну так что, руку целовать будете или я так уеду? Пора уже.
– Нет, простите, ваше величество. Пора еще не настала. Я не заслужил еще и этой чести. Но я хотел бы заслужить. Если позволите.
Граф потупил взгляд и махнул своему вознице, чтобы тот разворачивал карету вдоль дороги. Анна с любопытством смотрела на графа. А тот, уже садясь в карету, бросил:
– Прощайте. Бог даст, увидимся.
Анна молча хлестнула лошадку. Граф хлопнул дверцей.
Анна! Снова Анна… Он позвал одного из своих слуг, того самого, у которого одна щека теперь была украшена ярко-красной полосой от хлыста, и велел все разузнать об этой девушке. Посмотрим, что это за Анна такая. Язык у нее острый, да и рука твердая… И нежная. Тонкая. Граф сразу понял, что именно такая женщина ему и нужна. Смущало только одно – имя. Впрочем, возможно, это и символично и в чем-то даже удобно. Последовательно. «В любом случае, я остаюсь с Анной. Анна – моя единственная женщина», – размышлял граф.
28 декабря 2010
«Таня – моя единственная женщина, что бы там ни происходило в Оксфорде, какая бы Ирина ни мерещилась мне в прошлом, настоящем и будущем», – успокаивал себя Александр, когда шасси уже давно выпустили и они вот-вот должны были коснуться земли. Но это вот-вот почему-то никак не наступало. Что заставляло думать только о самом главном. Но вот наконец гигантский самолет превратился в огромный самокат, который, постепенно снижая скорость, стал выруливать по холодной питерской земле. Таким образом, самое главное было уже позади, и теперь можно банально думать о главном. А главным было то, что рядом с ним сидел Эдуард и что сам Александр в данный момент собственною волей не владел. И этому нужно было положить конец. Эдуард включил мобильный телефон и, не стесняясь Александра, стал кому-то докладывать:
– Вы уже знаете? Да, мы сели в Питере. Машину прислать не успели? Хорошо, встречайте на Ленинградском вокзале. Да, ближайшим поездом.
Уилл
Часть вторая
28 декабря 2010
– Дамы и господа! Наш самолет совершил посадку в аэропорту Пулково города Санкт-Петербурга. Местное время – шестнадцать часов сорок минут. Температура за бортом минус девять градусов по Цельсию. Просьба не расстегивать ремни безопасности и не покидать своих мест до окончания движения и полной остановки самолета. Первыми к выходу из самолета будут приглашены пассажиры бизнес-класса. Мы надеемся, что ваш полет был комфортным, и будем рады снова приветствовать вас на борту самолетов авиакомпании
Александр посмотрел в иллюминатор. Питер встречал пасмурной погодой, все небо было затянуто облаками, прямо как в Лондоне. Настроения это не прибавляло. Самолет наконец остановился. Стюардессы немного поколдовали с люками, и пассажиров пригласили к выходу. Эдуард медлил, пропуская вперед и старушку с внучкой, и пожилого англичанина, и всех остальных пассажиров бизнес-класса. Наконец, когда все покинули салон, он встал и наклонился к Сомову:
– Пойдемте, сэр, потащимся к концу!
Александр поднялся и направился вслед за ним. Они прошли по рукаву, соединяющему самолет со зданием аэропорта.
– Нам сюда. – Эдуард кивнул в сторону девушки в униформе с табличкой VIP в руках.
Александр удивленно посмотрел на своего спутника.
– И попрошу вас без глупостей, – негромко добавил Эдуард, приглашая Сомова вслед за собой.
– Мистер Вэлс? – обратилась девушка к Эдуарду
– Мистер Уилсон, – широко улыбнулся ей Эдуард, – и мистер Вэлс, – кивнул он в сторону хмурого Александра.
Остроумие Эдуарда Сомов оценил еще в Хитроу при вылете, когда тот протянул ему слегка потертый фиолетовый британский паспорт с фамилией Wels. Его нынешняя фамилия была наглой калькой с его прежней, русской. И на английском, и на немецком языке не что иное, как «сом».
– О’кей! – Девушка улыбнулась в ответ. – У вас есть багаж?
– Нет, все с собой, – ответил Эдуард.
– Тогда пройдите, пожалуйста, за мной.
Они проследовали за сотрудницей аэропорта в VIP-зал и подошли к стойке паспортного контроля. Эдуард с невозмутимым лицом протянул девушке-пограничнику свой паспорт.
– У вас есть что декларировать?
– Нет.
– Цель вашего приезда?
– Бизнес. Мы с коллегой, – он кивнул в сторону Александра, – надеялись до Нового года решить все свои дела и улететь обратно в Лондон. Правда, теперь не уверены, что успеем. Еще придется до Москвы как-то добираться.
Александр впервые проходил паспортный контроль в VIP-зале, да еще по чужим документам. Ему было немного не по себе, но он старался не подавать виду. Девушка-пограничник взяла паспорт и стала внимательно его перелистывать.
– В России такие красивые пограничники, что хочется, чтобы они тебя арестовали, – попробовал пошутить он.
Девушка даже бровью не повела.
– Надолго в Россию, мистер Вэлс?
– Хотелось бы поскорее домой.
Девушка щелкнула штампом и протянула Александру его паспорт. На удивление, паспортный контроль занял всего пару минут. Таможенники вообще не обратили никакого внимания на двух тихо разговаривавших англичан.
Возвращаясь из-за границы, Александра всегда поражал контраст между столицей нашей родины и европейскими городами. Разница была видна прямо при выходе из здания аэропорта. Черная грязь, смешанная со снегом, не только на проезжей части, но и на тротуарах, машины, пытающиеся вырваться из неразберихи площади перед аэровокзалом, оглушающие сигналы автомобилей, крики водителей, уже подзабытый мат соотечественников и унылые лица гаишников, равнодушно взирающих на бесконечные пробки. Унылыми были, правда, не только гаишники, но и абсолютно все, кто попадался навстречу.
