прибытия минус девять градусов по Цельсию. Еще раз просим прощения у пассажиров за изменение маршрута, произошедшее не по вине экипажа. Желающие могут после посадки покинуть борт самолета и получить свой багаж в аэропорту Пулково. Здесь мы прощаемся с вами. Тех пассажиров, кто не желает расставаться с нами в Санкт-Петербурге, мы просим после посадки пройти в зал транзитных пассажиров. О времени вылета в Лондон мы сообщим дополнительно. Мы просим всех пассажиров привести спинки кресел в вертикальное положение, опустить ручки кресел, открыть шторки иллюминаторов и застегнуть ремни безопасности. Благодарим за внимание.
Неизвестно, что творилось в эконом-классе после этого сообщения, но в салоне бизнес-класса возмущению не было предела. Как это так? Мы заплатили за перелет Лондон – Москва, а нас вытряхивают в Петербурге. А если мы не хотим здесь оставаться, отправляют назад в Лондон? Нет, это невероятно, это неслыханно. Мы потребуем назад деньги за билеты и моральный ущерб, они еще пожалеют! Где стюардесса? Вызвать ее сюда!
Особенно лютовал седой джентльмен с газетой
Когда стюардесса наконец вошла в салон, внешнее спокойствие сохраняли только Эдуард и Александр. Со всех сторон раздавались громкие вопросы, суть которых сводилась к требованию доставить их в Москву.
– Москва не принимает, господа, и неизвестно, когда начнет принимать. Так что, кому нужно срочно в Москву, могут добраться до Москвы на поезде. Кто непременно хочет выполнить условия договора и лететь в Москву нашей авиакомпанией, тому придется полететь с нами в Лондон, а уже оттуда в Москву, когда аэропорт Домодедово будет принимать. Нет, господа, я сожалею, командир корабля твердо сказал, что из Санкт-Петербурга мы полетим в Лондон. Вы должны понять, что это форс-мажорные обстоятельства.
Проверив, все ли пристегнулись, стюардесса покинула салон. Сразу же после этого погасло внутреннее освещение.
1576
Внутреннего освещения в карете вполне хватало: четыре свечи, расположенные достаточно высоко, чтобы не мешать сидящим рядом с ними людям, и достаточно низко, чтобы не прожечь верх кареты, даже когда он был закрыт. Закрыт же он был обычно только в дождливую и слишком солнечную погоду. Так что внутри практически всегда было светло, почти как на улице. Если же хозяин путешествовал ночью, зажигали свечи. Внутри было два удобных дивана, один напротив другого, но в этом не было ничего необычного: во всех приличных каретах и три века спустя помещались точно такие же диваны. Но вот что было необычного в той карете – которых, по правде сказать, в Европе еще было немного, – так это выдвигающийся из пола стол, который столь же легко затем трансформировался в среднюю часть кровати, объединяясь с двумя диванами. Таким образом все внутреннее помещение кареты превращалось в одно большое ложе.
Это фантастическое по тем временам транспортное средство сделали по рисункам и чертежам, привезенным графом из Парижа. Подобная карета служила ему в путешествиях по Италии. Собственно рисунки и чертежи – вот и все, что он привез из путешествия, если, конечно, говорить о материальных ценностях, – пираты напали на его корабль недалеко от родного берега. Конечно, его не то чтобы обобрали до нитки перед тем, как высадить на берег, но пощипали изрядно. Чертежи кареты пиратов не заинтересовали, а как только они узнали, что имеют дело с настоящим графом, грабители повели себя как благородные разбойники: и обращались с ним хорошо, и выкуп за него взяли хороший. В общем, всё хорошо, что хорошо кончается.
Вернувшись в Англию, граф первым делом заказал себе эту карету, не скупясь на щедрые обещания. У него было предчувствие, что дом на колесах скоро станет его главным домом. И спустя буквально три дня после заказа его верный слуга сообщил ему нечто, после чего встречаться с семьей пропало всякое желание.
Раз своей жизни у графа не осталось, он начал жить чужой.
Нет, не при дворе – это не жизнь, а место службы. По крайней мере, так стало сейчас. Раньше, до поездки в Европу, он служил как жил. Королева Елизавета не просто стояла выше его на иерархической лестнице, она была старшей… то ли женой, то ли матерью – он так до конца и не понял, как она к нему относилась. Но от себя не отпускала. И это было уже невыносимо. Всем известно, что образование нужно заканчивать в Европе, на материке, а его почему-то заточили на острове! Он взял и без спросу уехал во Фландрию. Хорошо еще, что меньше чем через месяц вернулся. И привез королеве важные сведения. Простила. И даже разрешила в следующем году поехать-таки погреться у очагов культуры: Франция, Италия… А потом еще на год продлила ему разрешение. Но он почему-то им не воспользовался. Вернулся раньше срока. Подозрения замучили! Но лучше не надо об этом.
Служил граф честно, но фаворитом теперь не числился. Пока его не было, королева окончательно определилась с главными любимцами. С самым главным, Лестером.[17] Но пусть Лестер и ездит каждый день ко двору, как на работу. Граф же теперь отвечал только за королевские развлечения в узком смысле слова – маскарады, балы, спектакли. И то не за все, а только за литературную, так сказать, часть. Сценарист королевских увеселений – так в современных терминах мы бы это назвали. Ну, значит, человек творческий, а для творчества требуется время и некоторое уединение. Теперь граф мог себе позволить, когда хотел, оставить двор, и достаточно надолго. К тому же его жена была фрейлиной королевы, а он не желал видеть жену даже при дворе. Особенно при дворе! Вон с глаз моих, да и только!
Вот по всем этим обстоятельствам карета и была графу жизненно необходима. Первое время, когда оборудовали новую резиденцию, проще говоря, превращали один из замков из оборонительного сооружения в место, пригодное для нормальной, мирной жизни, карета вообще стала самым удобным домом среди всей имеющейся в большом количестве недвижимости графа. Хотя уже не в таком большом: многое пришлось продать, чтобы покрыть долги. Не только эти, итальянские, приобретенные в путешествии по Европе, но и предыдущие, за его королевское обучение и воспитание. Королевское – не в смысле, что его воспитывали как короля, а в том смысле, что его воспитывала корона. И не бесплатно. Но зато старались. Так что в результате граф оказался образован получше любого короля. Да и с самой королевой мог знаниями помериться. А уж поэтическим талантом с графом тягаться при дворе было некому. И Сидни, и Спенсер уступали, хотя тоже были поэтами выдающимися.
Но карета служила не одним лишь творческим интересам графа. Как-то раз, проезжая по землям соседнего Уорвикшира, граф из окна увидел повозку, которой управляла прелестная белокурая девушка. План возник мгновенно. Граф сначала значительно опередил повозку, потом из задней части кареты, где был маленький чуланчик для слуг, выпрыгнули двое в масках, вооруженные рапирами, и спрятались в ближайших кустах. Карета медленно тронулась вперед. Уже с приличного расстояния граф увидел, как перед подъехавшей повозкой метнулись двое, один схватил лошадей под уздцы, а другой бросился к девушке. Вот, еще немного – и граф станет избавителем: прием не новый, но надежный.
Но ожидаемого испуганного женского крика не последовало. А последовало то, чего граф никак не ожидал. Тот, что бросился к девушке, теперь почему-то бросился от нее, и так быстро, что едва устоял на ногах. А тот, что остановил лошадей, получил хлыстом по лицу, от чего лишился маски и способности держаться на ногах, он кубарем покатился с дороги, боясь быть раздавленным лошадью, которая тут же рванула с места в галоп, подхлестнутая белокурой возницей.
Граф приказал остановить карету и как бы невзначай перегородить ей колею. Сам вышел и медленно направился в сторону приближающейся повозки, потом уступил дорогу и вежливо поклонился вознице:
– Леди, что-то случилось? Могу ли я чем-нибудь помочь?
– Конечно, – резко осадила кобылку девушка. – Уберите своих людей и лошадей с моего пути.
– Вы, я вижу, смелая девушка. Но почему вы решили, что это мои люди?
– А чьи? Кроме меня и вас, здесь никого нет.
– Но может быть, разбойники? Все-таки Арденский лес…
– А… Намекаете на баллады о Робин Гуде. Так то когда было? Чуть ли не при короле Артуре… Десяток лет здесь езжу и никаких вольных стрелков не замечала. Ваши первые. Я так понимаю, что это такой
