ухитрился ухватить и ее тоже. Волоча сумки за собой, пес прибежал назад и опустил их к ногам Такстона.
— Никогда не видал, чтобы собака проделывала такие штуки, — изумился Такстон.
Болото простиралось и дальше, но сделалось уже менее топким. Они отыскали следующую лунку, обнаружили также и «ти», которая, на первый взгляд, проблемы не представляла. Раф был покрыт подстилкой из вереска, фервей, поросший овсяницей, оказался вполне приемлемым, хотя попадались на нем и камни, и торфяные ямы. Грин имел традиционный вид.
— Считаем, что это пар четыре, — решил Далтон.
— Для четырех далековато. И трудновато.
— Попробуй ударить с «ти» третьим вудом.
— В самом деле? Похоже, тут больше пятисот ярдов, Далтон. Пар пять.
— Здесь около... — Далтон вытянул вперед клюшку, используя некий несомненно хитроумный метод измерения расстояния, — четырехсот пятидесяти ярдов. Длинный пар четыре.
— Ну ладно. Куда мне положить сумку? Я...
Рядом с ним стоял Цербер, держа в зубах третий вуд Такстона.
— Хм-м. Спасибо. Хорошая собачка. — Такстон озадаченно взглянул на партнера, пожал плечами и встал в позу для удара, широко расставив ноги.
С шестнадцатой лункой все пошло наперекосяк — и дело даже не в том, что появилась стая драконов.
Далтон потерял мяч на рафе. Цербер без труда нашел его, но мяч приземлился на крутом склоне с густой растительностью. Мяч Такстона завяз в трясине, и его пришлось выбивать питчем, но после удара свечой мяч закончил свой путь в бункере.
Тогда-то и налетели эти драконы с зеленой чешуей, гогоча, кудахча и шумно хлопая короткими крыльями. Они прыгали по земле на двух лапах, то и дело наклоняясь, чтобы полакомиться нежными молодыми листочками. При этом их длинные бугристые хвосты извивались, словно разъяренные змеи.
Драконы сильно мешали. Мяч Такстона, посланный вудом из бункера, попал в одного из них, и бедное животное с визгом метнулось в сторону. Цербер, восторженно лая, гонял их из стороны в сторону, усиливая сумятицу. Драконьи лапы перемешивали торф, драконьи зубы жевали траву на рафе, а драконьи кишки удобряли подступы к грину драконьим пометом. Уже начинало смердеть.
Мяч Такстона приземлился точнехонько в середину кучи. Фанатика-гольфиста это не смутило. Размахнувшись тонким техасским веджем, он разбрызгал жижу во все стороны, и перепачканный мяч, запрыгав через грин, попал в ловушку.
— Дерьмовые препятствия! — простонал Такстон.
— Не надо было в это дерьмо влезать, — укорил его Далтон.
Дальше последовали патты. Оба старались как могли и закончили, получив тройные богги.
— Диковинная игра получается, — заметил Такстон.
— К семнадцатой?
— Конечно. С какой стати останавливаться? К тому же, очень скоро перед нами встанет проблема, как вернуться обратно в Опасный.
— Это точно, — согласился Далтон.
— Есть идеи?
— Может, подумаем об этом после последнего патта? Или даже после того, как разопьем бутылку на девятнадцатой лунке?
— Тоже верно. Что толку сейчас беспокоиться?
— Вот именно.
Они пошли дальше. За ними потащился и Цербер. Болото уступило место холмистой местности, поросшей травой с песчаными проплешинами. Тучи слегка разошлись, пропуская яркий солнечный свет.
— Похоже, погодка улучшается, — заметил Далтон.
В воздухе повеяло новым запахом: морским. Действительно, справа от них заблестело море, бьющееся волнами о скалистый берег.
— Вот откуда берет начало гольф, — напомнил Такстон.
Так оно и было. Перед ними расстилалось старинное поле для гольфа, разбитое на дюнах, на песчаном пастбище, как в Шотландии. С подветренной стороны холма паслись овечки.
— Прямо сразу повеяло шотландским духом, — сказал Такстон.
— И шотландской волынкой. Замечательно. Всегда мечтал поиграть на настоящих дюнах. Если бы у нас были традиционные клубы вместо этих новомодных фальшивок...
— Что ж, с моей точки зрения, все, что помогает... погоди-ка. О нет, вот опять.
С моря стремительно надвигалась полоса тумана. Плотная, непроницаемая, она, казалось, несла в себе что-то живое.
— О-хо-хо, — вздохнул Далтон. — Опять затуманилось.
— Не везет. — Такстон выбрал плоский камень и присел. Цербер лег рядом с ним и поднял голову, чтобы его погладили.
Туман накатился на гольфистов и их четвероногого кэдди и спеленал их влажным молчанием. Цербер вскочил на ноги и несколько раз вызывающе гавкнул. Затем снова лег и тихо заскулил.
— У меня такое ощущение, — задумчиво сказал Далтон, усаживаясь и приготовившись ждать, — что последние две лунки будут нам испытанием на прочность.
— Я уже устал от этих испытаний, — вздохнул Такстон. — Извини.
— Могу поверить.
Они замолчали.
За городом
За городом было пустынно, в полях тихо, по разбитым дорогам никто не ездил.
Они шли через заросшие высокой травой поля и пастбища, натыкаясь на фундаменты разрушенных поместий и зданий, фрагменты ржавой ограды из колючей проволоки и другие остатки того, что когда-то являлось действующими фермами. Поля так долго не обрабатывались, что на них выросли молодые деревца из занесенных с лесополосы семян.
Пообедали они лесной малиной. Пить было нечего, кроме воды из ручья, которая казалась Джину сомнительной. Они нашли место, где раньше находилась колонка, но воды накачать не удалось. Впрочем, малинового сока им хватило, и они продолжили свой путь, держась подальше от дорог и не выходя на открытые пространства.
Время от времени, заслышав рев турбин, они прятались в укрытие. Джин не мог понять, почему сельская местность тщательно патрулировалась.
Он начал догадываться о причине, когда на заброшенном кукурузном поле они набрели на разбитый танк. Орудийная башня была покорежена снарядом. Верхний люк снесло, а внутри все было выжжено. По количеству грязи и ржавчины Джин сделал вывод, что танк был поврежден четырьмя или пятью годами ранее.
Потом начали все чаще попадаться свидетельства недавних боев — кузова взорванных грузовиков, осколки снарядов, патронташные ленты и другие военные атрибуты. У Джина возникло ощущение, что это мусор, оставшийся после генеральной уборки.
— Ты когда-нибудь слышала о том, что здесь произошло?
— Нет, — ответила Алиса, — никогда. Но...
— Что?
— Не так давно проходил Фестиваль Гражданских Военных сборов.
— Что это?
— Нам приказали явиться на учения.
— Военные учения?
