— С чего тебе меня бить? — поинтересовалась Харриет.
— С того, что все эти синяки я получила во время драки.
Харриет, казалось, очнулась настолько, чтобы с любопытством взглянуть на Эдилин:
— Правда? И с кем ты дралась?
— С Табитой, — ответила Эдилин. — Она...
— Не знаю такой, — быстро сказала Харриет. Ее снова что-то отвлекло. — Что это было? Кто-то постучал в дверь?
— Я ничего такого не слышала, — зевнула Эдилин. — Если это мужчина, вели ему убираться к чёрту.
Харриет никак не отреагировала на грубость Эдилин. Она выскочила из комнаты. Эдилин слышала, как Харриет открыла входную дверь, но там никого не оказалось.
Вот уже несколько недель Харриет пребывала в состоянии постоянной взвинченности, что было на нее совсем не похоже.
Этим утром настроение у Эдилин было особенно мрачным. Она не позволяла себе думать об этом, но втайне надеялась, что носит под сердцем ребенка Ангуса. Конечно, плохо, когда ребенок рождается вне брака, но Эдилин это не пугало. Когда этим утром пришли месячные, она поняла, что между ней и Ангусом действительно все кончено. Навсегда. Она не знала, что сделала не так, но была уверена в том, что она ему не нужна, и теперь решила, что и ей от него ничего не надо.
Она холодно посмотрела на Харриет.
— Если ты так хочешь знать, — сказала Эдилин, намазывая маслом рогалик, — я думала о Табите.
— О Табите? — спросила Харриет и едва не подпрыгнула, услышав, что горничная что-то уронила в гостиной.
Харриет не помнила ничего из того, что Эдилин рассказывала ей про Табиту, и это было еще одним признаком того, что мысли Харриет витают где-то далеко.
— Что с тобой происходит? — рассердилась Эдилин.
— Со мной все хорошо. Продолжай свой рассказ. Так что там насчет этой Табиты? Может, нам стоит пригласить ее на чай?
— В кандалах или без? — спросила Эдилин, но Харриет ее не услышала, потому что горничная уронила что- то еще.
— Я этого не вынесу! — воскликнула Харриет, выбежав из комнаты.
— Шуметь в этом доме запрещено, — процедила сквозь зубы Эдилин и отодвинула тарелку.
Иногда она задумывалась о том, какой была до того, как дядя забрал ее из школы, и какой стала после этого. Разница была значительной. Тогда у нее было ощущение, что она достойна самого лучшего. Эдилин Толбот была абсолютно уверена в том, что у нее нет ничего общего с такими женщинами, как Табита или Маргарет. Маргарет попросила взять ее на работу, когда они прибудут в Америку, но Эдилин об этом и думать не хотела.
За прошедшие недели она много думала о той драке с Табитой. В то время Эдилин считала, что дерется за правое дело. Но сейчас она все чаще задумывалась о том, как сложилась жизнь Табиты после драки. Эдилин отчетливо помнила уродливый шрам, который показала ей Табита. Никогда в жизни Эдилин не приходилось сталкиваться ни с чем похожим. Да, дядя пытался заставить ее выйти замуж, да...
Эдилин знала, что на многие вопросы, касающиеся ее жизни, ответом будет «да». Но в конечном итоге она оказалась в выигрыше. Верно то, что мужчины обходились с ней дурно, но все закончилось тем, что она живет в комфорте, в собственном доме и имеет солидный счет в банке. Теперь, когда она приходила в банк, президент выходил ей навстречу и вел себя с подчеркнутой учтивостью.
Но что ждет Табиту? Что у нее осталось после того, как она лишилась драгоценностей? Что произошло с Маргарет и прочими женщинами с корабля? И вообще, что происходило с большинством женщин, которых высылали в Америку как преступниц? Те мужчины, что принимали их на работу, на семь лет беря на поруки, тоже клеймили их каленым железом?
— О нет! — воскликнула Харриет.
Она вернулась в комнату, села и взяла в руки газету, но на Эдилин даже не взглянула.
— Что там? — спросила Эдилин. — Опять подскочили цены на цыплят?
— Хуже, — сказала Харриет. — Мистер Сильвестр умер.
— До того как я успела выйти за него замуж? — хмыкнула Эдилин. — Какая незадача!
— Чем терпеть от тебя такие унижения, он предпочел сразу сойти в могилу, — огрызнулась Харриет. — Мистер Сильвестр — человек, который выращивает почти все, что ты ешь.
— О! — без особого интереса сказала Эдилин.
Она понятия не имела, чем занять себя в течение дня. Если она нарисует еще один натюрморт, ее стошнит.
— Бедная его жена. У них семеро детей, и младшему всего десять.
— Вероятно, ему не стоило тратить столько сил на производство детей. Это его и убило, — усмехнулась Эдилин.
— Сегодня у тебя настроение еще хуже, чем обычно. Впрочем, и в другие дни тебя трудно назвать жизнерадостной. Ты ничего не хочешь мне рассказать?
— Я расскажу. Когда ты расскажешь мне, отчего подпрыгиваешь при каждом звуке.
Харриет пристально посмотрела на стол, но, так ничего и не ответив, снова взяла в руки газету.
— Что же с ними теперь будет? Не могу представить, чтобы миссис Сильвестр смогла заниматься фермерством, когда у нее на руках столько детей. Кроме того, она вряд ли видит свое призвание в том, чтобы выращивать лучшие в мире яблоки.
Эдилин не стала скрывать того, что находит этот разговор ужасно скучным.
— Какая разница? Яблоко есть яблоко!
— Ты бы так не думала, если бы ходила со мной на рынок.
— Я могу найти себе занятие поинтереснее.
— Какое занятие? Торчать целыми днями дома и жалеть себя? Нарисовать еще одну картинку с розами? Ты считаешь, что я не умею справляться со своими тревогами, но ты в этом смысле еще хуже. Ты... О!
Харриет прервала свою тираду, потому что с улицы донесся крик, а потом громкий шум. Похоже, столкнулись два экипажа.
— Сколько можно вздрагивать от каждого звука? — закричала Эдилин, поднимаясь из-за стола. — Я пойду с тобой на рынок! Я буду смотреть на все яблоки, которые там продают! Я сделаю все, что угодно, лишь бы ты перестала все время вздрагивать!
Харриет швырнула на стол салфетку и встала.
— Я перестану вздрагивать, когда ты перестанешь уходить в себя всякий раз, когда этот шотландец, этот перебежчик, сделает тебе очередную гадость! Он уже доказал, что ты ему не нужна, так почему ты продолжаешь позволять ему властвовать над тобой? Властвовать над твоими мыслями и руководить каждым твоим действием? Когда ты наконец повзрослеешь и начнешь думать о чем-то, помимо личных удовольствий? Ты не получила от жизни того, что хочешь. Но никто из нас не получает всего, что хочет! Только у нас нет твоих денег и твоего широкого образования, чтобы мы могли сидеть сложа руки и рисовать бабочек, когда другие люди нас обслуживают.
С этими словами она вышла из комнаты. Эдилин слышала, как гневно стучали ее каблуки, как хлопнула дверь.
Эдилин, онемев от потрясения, опустилась на стул и посмотрела в пространство, туда, где только что сидела Харриет.
Когда Эдилин обернулась, она увидела трех горничных, стоящих в дверном проеме. Все три смотрели на нее. Стоило ей повернуть голову, как они бросились наутек, но она видела их глаза. Они слышали каждое слово Харриет и, судя по выражению их лиц, были с ней согласны.
Как они относились к ней? Ненавидели? Эдилин предоставила Харриет вести все хозяйство и посему на горничных почти не обращала внимания. По правде говоря, она даже не знала, как этих горничных зовут.
