Бет Энн развела руки и широко открыла глаза. — С какой это стати я должна помогать тебе бросить меня?
— Слушай! — повышенным голосом продолжал Зак, — этим ты ничего не добьешься.
— Предположим, что ты прав, — сказала она. — Но, может быть, я пойду на что угодно, чтобы остаться с тобой… даже в твоей страсти к скитанию по этим горам до скончания века.
Светлые брови Зака сошлись в молчаливом недоумении, и еле слышно он спросил.
— Что?
— Тебе никогда не приходило в голову, что ты слишком доверчивый? Ты уверен, что я правильно расшифровала знаки, па?
Крепкая шея Зака покрылась красными пятнами. — Ты хочешь сказать… О Боже, Бет Энн, только не это!
Бет выдержала его пристальный взгляд, затем позволила себе удовлетворенно улыбнуться.
— Именно это.
— Господи! Ты, чертовка! Мне следовало бы…
— Ни за что на свете.
Быстро подойдя к ней, Зак наклонился и крепко ее поцеловал, нежно прижавшись колючей щекой к ее лицу. — Есть другие способы приструнить тебя, женщина.
— Ты не очень-то меня слушаешь, — пробормотала она, отвечая на его поцелуи. — Если ты все решил заранее, это вовсе не означает, что будет по-твоему.
Приподняв пальцем ее подбородок, Зак усмехнулся в ответ на ее вызов.
— Ты угрожаешь?
— Назови это своевременным предупреждением, поскольку многое должно измениться.
— Каким образом?
Разглядывая полуистлевшее дерево, на котором она сидела, Бет еще раз провела ладонью по грубым рисункам.
— Мы близки к цели. Насколько — я не знаю. Но здесь говориться то, чего мы ищем, находится на вершине вон того утеса.
Зак выпрямился и, заслонив глаза от солнца ладонью, принялся разглядывать крутой склон. Его лицо горело от нетерпения.
— Ты готова, ангел?
Бет Энн поднялась на ноги и поплотнее надвинула шляпу на глаза.
— Надо выяснить в чем там дело.
Потребовался целый час изматывающего восхождения, на преодоление крутого подъема. Ведя хромающую лошадь, они то теряли, то находили узкую тропинку, петлявшую среди кустов можжевельника и нагромождений камней, которые катились из-под ног при каждом шаге. Обжигающий ветер дул им в лицо, лишая Бет Энн последних сил, а когда они, наконец, поднялись на обдуваемый всеми ветрами горный хребет, у нее закружилась голова.
Пошатываясь, с помощью Зака, она преодолела последние несколько футов, вцепившись в его руку и обвела взглядом неровный склон по другую сторону этого небольшого, усеянного камнями плато. В прозрачном воздухе пустыни все предметы казались ближе, чем на самом деле, но Бет Энн поняла, что блестящая полоска за одной из горных гряд — это ручей с бесценной водой, и до него каких-нибудь пять миль.
С того места, где они стояли, открывался вид на небольшой утес, усеянный мелкими камнями Бет Энн невесело оглядела все вокруг и заметила:
— Здесь ничего!
— Посмотри туда, — сказал Зак, указывая на лабиринт из камней среди отбрасывающих длинные тени валунов. — Вон то нагромождение… Похоже оно отмечает границы участка, а вон там… хижина. Взгляни! Идем!
Оставив уставшую лошадь, Зак спрыгнул с уступа, затем повернулся, чтобы помочь Бет Энн. Теперь, когда ее глаза привыкли к унылой местности, раскинувшейся вокруг, она начала различать детали, указывающие на пребывание здесь человека. Конечно, эта грубая постройка — дом со стенами, с камином, видимым сквозь дверной проем, и с остатками ветхой крыши. Не Вольф ли сложил его? Не рядом ли это заброшенное место с жилой ее отца? Место, к которому он относился с большей любовью, чем к родной жене и дочери?
Бет Энн обернулась, с восхищением и одновременно с ужасом обозревая окрестности, и прошептала.
— Зак!
Он повернул голову туда, куда смотрела Бет. Вход высотой в рост человека зиял у огромной глыбы горной породы перед самым основанием скалы. Этот проем невозможно было заметить сверху.
— Это она, — произнес Зак.
— Она? — неуверенно спросила Бет Энн, не зная, что и думать. Неужели эта дыра в земле и есть золотоносная жила отца, из-за которой им пришлось столько перенести? Зак злорадно засмеялся над ее неуверенностью.
— Посмотрим. — Он подвел Бет к отверстию в земле и принялся осторожно осматривать мрачный темный вход. — Здесь должна быть… ага! Вот она.
Чиркнула спичка, и затем загорелась лампа. Зак поднял ее, и их взору предстал туннель, старательно вырубленный в толще горной породы.
Крепь, подпиравшая свод, была очень старой, а на наклонном полу валялись ржавые инструменты, ведра и другое непонятное оборудование, загромождающее спуск вниз.
— Оставайся здесь, — предупредил Зак, осторожно ступая в тоннель. Струйка песка посыпалась ему на голову, и Бет Энн невольно отшатнулась назад.
— Зак, будь осторожен!
— Не трусь, ангел, — улыбаясь, через плечо бросил Зак. — Можно подумать, что я тебе не безразличен. Я быстро осмотрю что там и вернусь.
— Хорошо… — Бет раздраженно поджала губы, — смотри, чтобы тебя там не угробило!
— Я постараюсь.
Наклонившись над входом в пещеру, Бет Энн тяжело вздохнула, когда Зак скрылся в темноте тоннеля, затем подскочила на месте, услыхав через минуту его крик. Она бросилась вниз по коридору, но он уже шел ей навстречу с деревянным бочонком на плечах.
— Разве я не говорил тебе, оставаться на месте? — грубо сказал он, хватая ее за локоть и подталкивая к выходу.
— Я подумала, что ты попал в беду, — принялась оправдываться Бет Энн и, чтобы заглушить страх, спросила:
— Почему ты кричал? Ты уже нашел золото?
— Нечто получше, — ответил он, кладя бочонок на землю у входа и вскрывая перочинным ножом воск сургуча на крышке. — Да простит Бог черную душу Вольфа, старый негодяй оказал нам большую услугу.
Внутри что-то забулькало, когда Зак удалил крышку.
— Вода! — воскликнула Бет Энн, окуная пальцы в содержимое бочонка.
— Ее там, внизу, полно. Она может отдавать лошадиной мочой, но хоть какое-то облегчение.
— Да. — Бет зачерпнула воду ладонями и попробовала на вкус темноватую, с маслянистым привкусом жидкость, оказавшуюся пригодной для питья. — Пойду, напою коня. Он, бедняжка, нуждается в воде больше, чем мы.
— Справишься? — Зак уже протянул руку к фонарю. — Я хотел бы…
— Отправляйся. Я чем-нибудь займусь вместо того, чтобы торчать тут и переживать за тебя.
Зак улыбнулся и потрепал ее по щеке.
— Молодец, моя девочка.
«Хотелось бы верить», — подумала Бет Энн, и ее горло сжалось, когда он снова исчез.
Крайнее рвение Зака прозвучало похоронным маршем ее надеждам. В конце концов, разве он сам не признался, что приехал в «Отдых путника», чтобы попытаться наложить руки на золотоносную жилу Вольфа
