то, что ты знаешь.
Мазер почувствовал, как его бьет дрожь. Он испугался, что не сможет вымолвить ни слова.
— Почему ты это мне говоришь?
— Потому что тобой интересовалось ФБР.
Мазер облизнул пересохшие губы.
— Я этого не знал.
— А теперь, когда я тебе это сказал, ты можешь объяснить мне причину?
Охвативший Мазера страх не был похож на тот, что он испытал, увидев перед своим домом полицейскую машину, — страх перед неизвестностью; теперь же был страх соучастия в том, что привело к гибели Питера, и этот страх другие понимали лучше, чем он сам. До сих пор он думал, что у него есть еще время, есть шанс взять себя в руки и в конце концов подумать о том, что будет с ним. Погруженный в эти мысли, он даже не понял вопроса Росситера.
— Причина чего?
Росситер раздраженно махнул рукой.
— Почему ФБР интересуется определенным аспектом твоей карьеры?
— Когда они к тебе приезжали?
— В начале февраля. Во время экзаменов.
— И они конкретно сказали, что им нужно?
— Да, так прямо и сказали, — ответил Росситер. — Эти парни не ходят вокруг да около. Они спросили, не было ли в твоей служебной карьере извращенных действий.
Мазер вздрогнул от этого слова. Но поскольку оно было произнесено, ему следовало призадуматься над этим, перестать уходить в себя, а оглянуться вокруг. В начале февраля, значит, они были здесь до того, как Джерри остановил его в парке. Почему именно тогда ФБР начало собирать на него информацию?
— Разве они не сказали, почему я их интересую, не назвали причину?
— Мой дорогой Мазер, они никогда этого не делают. Они задают свои вопросы и полностью игнорируют твои, если тебе вздумается их задать.
— Ты сказал им правду?
Росситер развел своими пухлыми руками.
— Мне пришлось. Они дали мне понять, что знают о более свежем случае.
— Это неправда! — не выдержал уязвленный Мазер, но вдруг вспомнил кое-что, чему в свое время не придал особого значения. Он верил, что тогда он своевременно и быстро отверг всяческие домогания. — О, Господи! — с тоской воскликнул он.
— Сам видишь, — почти бесцеремонно сказал Росситер, — «Большие братья» не спускают с нас глаз.
— Но ничего не было, Клэм! Один из моих студентов… но я ударил его.
— О, достойное проявление мужественности! В общественном месте, не так ли?
— Нет, говорю тебе, там ничего не было. Все произошло мгновенно. Он извинился, и на этом все кончилось.
— Очевидно, — заметил Росситер, — это произошло в аудитории?
— В парке, — ответил Мазер и представил себе «Большого брата», о котором сказал Росситер, как реальность. Это было в парке, после его встречи с Джерри.
— Университетский парк в Нью-Йорке этим славится, не так ли? С твоим прошлым я бы на пушечный выстрел не приближался к нему.
— Черт с ним с моим прошлым! — крикнул Мазер в каком-то бессильном гневе. Он понял, что привычка Росситера провоцировать не изменила ему за эти годы. Хотя он должен быть благодарен ему. Какой-то негодяй позволил себе попытку в отношении него, и это могли видеть. И должны были видеть.
Мазер встал и прошелся по комнате. На полках застекленного шкафа стояли часы, их было множество, разных стилей и форм, и они показывали время в разных концах света. Росситер любил небрежно ронять: — «А в Париже сейчас…» Все часы тикали негромко, в разном ритме, но время показывали точно. Мазер, на мгновение отвлекшись от своих давних проблем, вспомнил мгновение тишины в доме Бредли, когда Джанет перевернула страницу своей книги. Это был момент, на который он не имел права, но когда он смог бы начать жить. Или умереть?
Росситер повернулся на своем вращающемся кресле так, чтобы лучше видеть гостя, и сложил пухлые руки на животе.
— Ты остался все таким же чертовски красивым ублюдком, Эрик, — изрек он.
Мазер резко повернулся и уставился на него. Он едва разобрал слова, которые произнес Росситер, и еще меньше догадался об их смысле, пока тот с насмешливой улыбкой на мягких розовых губах не добавил: — Если я встану, ты тоже ударишь меня?
Мазеру хотелось рассмеяться: он разгадал мистификацию учителя. Пожав плечами, он отступил к стулу с кожаной спинкой и встал рядом. Он смотрел, как Росситер вместе с креслом повернулся к окну. Мазер в эту минуту испытывал к нему ту же жалость и презрение, которые так часто испытывал к себе. Все, что произошло, прогнало страх. Росситер снова потянулся за биноклем. С ним ли или без него он всегда был извращенцем, подглядывающим в замочную скважину.
— Эти агенты из ФБР, Клэм… Что ты помнишь о них? Что они говорили? Можешь не утруждать себя подбором деликатных слов. Я просто хочу знать. Как они выглядели?
— Как выглядели? Один из них был высокого роста, блондин и молчалив. Истый американец. Другой — я запомнил его имя и фамилию: Эдвард Н. Флеминг. Но если убрать имя Эдвард, а оставить одни инициалы, то что мы имеем? Э. Н. Флеминг. В жизни, как в литературе, или как бы сказали мои мальчики: «Во куда его занесло!»
Мазер почувствовал, как учащенно забилось сердце.
— Как выглядел этот тип, назвавшийся Флемингом?
— Грузный, одутловатый, брови как сапожные щетки…
Мазер перебил его:
— Они, конечно, показали свои удостоверения?
— Удостоверения? — Росситер уставился на него. — Думаешь, они просто выдали себя за агентов ФБР?
— Да, именно так. Как нам это узнать? Есть же способ проверить их, есть ли агент под такой фамилией?
Росситер встал.
— Думаю, нам поможет Вэс Грехэм, если он у себя в офисе. Я бы не хотел звонить прямо в ФБР. Но, Эрик, это просто фантастика!
— Прошу, позвони Грехэму, — взмолился Мазер. Росситер ничего не знал о Томе и Джерри. Но, встретив этих хамелеонов, он поверил им. Он никогда в себе не сомневался. Они же сразу поняли, с кем имеют дело, и воспользовались таким отличным источником нужной им информации.
Росситер наконец дозвонился адвокату, и хотя был настроен явно скептически, однако изложил ему просьбу:
— Ничего особенного, Вэс, но хотелось бы проверить. Они интересовались одним из наших бывших учителей. Имя и фамилия одного из агентов звучит странно: Флеминг, Э. Н. Флеминг… — Он умолк, слушая, что отвечает адвокат, а потом сказал: — Это точно?
— Вэс говорит, что знает агента по имени Спилейн.[10] Вот как! Бард сказал: «Что в имени твоем?» Хочешь, я закажу ленч? Адвокат перезвонит через час.
Они заканчивали десерт, к которому Мазер в иных обстоятельствах и не притронулся бы, когда позвонил адвокат. Он сообщил, что в местном отделении ФБР агент под такой фамилией последние пять лет в списках не значился. Росситер говорил по телефону с адвокатом нарочито шутливо и небрежно:
— Возможно, я перепутал фамилии. Во всяком случае, в делах моего бывшего коллеги нет ничего предосудительного. — Он легко умел врать. — Спасибо, Вэс. При первой же возможности приезжай, поиграем в гольф, что ты на это скажешь? Площадки, как никогда, отличные.
Предосудительного, подумал Мазер. Господи, ты видишь?
— Ну вот и выяснили, Эрик. Что скажешь на это? Я не мог такого предполагать.
