Памела не только ловила на себе восхищенные мужские взгляды — она чувствовала, что эти взгляды не оставляют ее равнодушной. Джек уходил из ее сердца, но пока еще не замечал этого, а Пэм потихоньку распускалась, как бутон прекрасного цветка, словно проживая заново свою вторую юность.
Именно в редакции газеты Пэм впервые увидела Брэда Уитона. Молодой человек не был красавцем, но его глаза цвета молочного шоколада, глубокий и ласковый взгляд, открытая теплая улыбка, сразу же привлекли ее внимание.
Он был вежлив, весел, умен, остроумен и нравился всем без исключения. Он сразу же начал ухаживать за Пэм, а та и сама не заметила, как с головой окунулась в новый роман.
Поначалу Пэм думала, что сможет вовремя остановиться, но очень скоро поняла, что чувства, которые она испытывает к Брэду, вовсе не похожи, ни на дружескую привязанность, ни на то, что когда-то было у нее с Джеком.
Пэм казалось, что теперь она знает себе цену, но это была иллюзия. Скорее Пэм поняла, что теперь она красавица и может позволить себе выбирать сама, а не ждать, пока кто-то обратит внимание на девочку «со скамейки запасных». Брэд был ласковым, нежным, чутким, и Пэм всем сердцем полюбила его, несмотря на то, что ей было жаль Джека, который как раз потерял очередную работу из-за своего пристрастия к спиртному.
Осталось лишь узнать, что думает по этому поводу сам Брэд.
Он, как выяснилось, не только разделял чувства Пэм, но и обещал всяческую поддержку в том случае, если она твердо решит расстаться с мужем. Пэм не стала откладывать в долгий ящик разговор с Джеком, и за жутким скандалом, который муж, в очередной раз, напившись, устроил почти уже бывшей жене, последовало расставание.
Пэм полагала, что это расставание станет началом нового и светлого периода в ее жизни, но ошиблась. Хотя Брэд относился к любимой с нежностью и трепетом, все же он был не так прост, как ей показалось с самого начала.
Еще во время их первых свиданий Пэм насторожило то, с какой легкостью Брэд флиртует при ней с другими, даже мало знакомыми женщинами. Заметив, что она ревнует, Брэд бросил фразу, которую Пэм вспоминала в течение всех долгих лет их брака:
— Люди по своей сути свободные существа, а несвобода делает их несчастными.
Как выяснилось, под свободой Брэд имел в виду свободные отношения. Пэм, уже не собиравшаяся с прежней поспешностью выходить замуж, хотела понять, насколько далеко распространяются убеждения Брэда. Она свободно флиртовала с его друзьями, свободно раздавала свои телефоны незнакомцам, свободно отвечала на их звонки и принимала приглашения на свидания. И делала все это под носом у Брэда, не ожидавшего, что Пэм так быстро усвоит его уроки.
Очень скоро такая свобода стала ее последователю поперек горла. Терпение Брэда лопнуло, и он заявил Пэм, что разочаровался в своей теории, поскольку понял, что не готов делить любимую женщину с кем-то еще.
Пэм улыбнулась про себя, а затем в ее жизни стали происходить те самые чудеса, о которых она всегда мечтала. Брэд дарил ей цветы, ухаживал за ней с пылкостью восемнадцатилетнего юнца, устраивал потрясающие ужины, водил ее в кино и в театр.
Пэм наконец получила то, чего была лишена все эти годы, — внимание, понимание, восхищение. Она была счастлива, безоговорочно счастлива, она была любима и любила сама. Но временами, оставшись наедине со своими мыслями, Пэм испытывала какое-то странное беспокойство, страх, что все это лишь сон, что рано или поздно он закончится и тогда страшная толстушка Пэм снова останется в одиночестве, а разочаровавшийся в ней любимый вернется к своей свободной жизни.
Через год они с Брэдом поженились, и Пэм, по-прежнему окруженная заботой и лаской, почувствовала, что беспокойство отступило.
Она ушла из газеты и стала писать статьи для журнала, посвященного косметике и эфирным маслам. Брэд, тоже сменивший работу, тем временем продвигался по карьерной лестнице и очень скоро занял должность главного редактора в популярном журнале для автомобилистов.
Он все чаще задерживался на работе, а Пэм, полностью и не без оснований доверявшая ему, беспокоилась лишь из-за того, что он уделяет ей не так много внимания, как это было в самом начале их брака.
В один из скучных вечеров Пэм пригласила к себе давнюю подругу, с которой в последний раз виделась на своей свадьбе.
— Что-то ты сдала, дорогая, — с порога заявила ей та. — Поправилась и выглядишь старше. Неудивительно, что твой муж так долго торчит на работе. Смотри, как бы он не нашел себе кого-нибудь покрасивее и помоложе.
Эти слова, брошенные скучной женщиной, самым интересным событием в жизни которой была та самая свадьба Уитонов, всколыхнули все то, о чем Пэм старалась забыть.
Как она могла допустить возвращение толстухи Пэм?! Она стареет, дурнеет?! Ни в коем случае нельзя позволить себе так распускаться! Иначе Брэд и в самом деле может заинтересоваться кем-нибудь покрасивее и помоложе! Конечно, он от нее ничего не скрывает! Но станет ли ей легче от этого, если он влюбится?!
Пэм крепко взялась за себя, и уже через полгода из зеркала на нее смотрела молодая красивая женщина — предмет мечтаний любого мужчины. Пэм не жалела времени и сил для того, чтобы не дать старости и полноте ни единого шанса. Друзья Брэда завидовали тому, что у него такая красивая жена, но сам Брэд… по-прежнему сидел на работе до последнего звонка.
Впрочем, Пэм трудно было пожаловаться на его невнимание. Он всегда говорил ей комплименты и был неизменно нежен. А после того, как она снова сбросила вес, сказал, что ей не нужно сидеть ради него на мучительных диетах.
С лишними килограммами или без них он будет любить ее одинаково сильно, ведь самое главное для него — ее мягкость и чуткость.
Но чуткости и мягкости в похудевшей Пэм становилось все меньше. Надвигалась неумолимая старость — на носу было тридцатипятилетие, и одно лишь слово «юбилей» приводило молодую женщину в бешенство.
На свой день рождения, к огромному удивлению Брэда, — Пэм всегда любила гостей и шумные веселые посиделки, — она не позвала ни одного гостя. Вместо пышного празднества Пэм устроила мужу романтический ужин и танцевала перед ним недавно разученный и тщательно отрепетированный танец живота.
Короткая сорочка из черного шифона приятно облегала тело. Пэм приглушила свет и слегка зажмурила ярко подведенные глаза, чтобы казаться похожей на кошку.
Брэд, которого Памела усадила на подушку, как какого-нибудь восточного принца, смотрел на свою жену с удивлением и восхищением. Она и в самом деле была великолепна: изысканное черное белье, украшенное блестящими пайетками, звенящие браслеты на изящных запястьях, струящийся шелк волос, в которые Пэм вплела красивую золотую ленту.
С каждой минутой она, и без того желанная, казалась ему еще желаннее и прекраснее. Он любовался тем, как ее кожа мерцает в свете свечей, как ступают по ковру ее изящные длинные ступни. Но больше всего Брэда восхищал тот страстный огонь, что вырывался из-под полуопущенных ресниц, та сила, с которой эта восхитительная женщина хотела его…
Не в силах больше сдерживаться, Брэд поднялся с подушек, рванулся к Пэм и сжал ее в объятиях. Ответом ему были не менее горячие объятия, после которых оба утонули в ласках и поцелуях…
Когда все закончилось, Брэд открыл специально припасенную бутылку шампанского и налил шипучий напиток в бокал жены. Пэм поняла, что все сделала правильно. Она гордилась собой и на какое-то время почувствовала, что уже привычное беспокойство отступило.
— За тебя, — прошептал Брэд, которому не хотелось нарушать интимную атмосферу, с такой тщательностью созданную его женой.
— И за тебя, — улыбнулась ему Пэм, но в тот же момент услышала звонок, раздавшийся из кармана небрежно брошенного Брэдом в кресло пиджака.
Звонок в такое время? Улыбка мгновенно сползла с лица Пэм, а внезапное блаженство уступило место
