на имеющееся у него поручение Петера Кляйста и других промышленников, заявил нашему сотруднику, что немцы согласны на все, что потребует Советское правительство, даже на границы 1914 года. Он подчеркнул при этом, что немцам ясно, что война ими проиграна, настроение населения катастрофически ухудшается и что для дальнейшего ведения войны Германия не имеет достаточно войск; Правящие круги обеспокоены итогами только что закончившейся Московской конференции союзников и отступлением немецкой армии на советско-германском фронте. В заключение беседы Клаус спросил, может ли он обещать пославшим его лицам возможность установления контакта с советскими представителями и не желает ли кто-либо из советских представителей встретиться с Иоахимом фон Риббентропом. «Сотрудник советской миссии по поручению поверенного в делах, — писал нарком, — ответил Клаусу, что ни о каких переговорах или контактах советских представителей с немцами не может быть и речи, и категорически отказался от ведения каких-либо переговоров и от дальнейших встреч с указанным лицом».
«Друг» не успокоился, продолжал попытки выступить в качестве посредника между Москвой и Берлином. Он направил еще несколько писем, которые советские дипломаты передали в шведскую полицию.
Возможно, что информирование Москвой Вашингтона и Лондона о поведении Эдгара Клауса было вынужденной мерой. На Лубянке от своих агентов узнали, что этот человек по собственной инициативе уже установил контакты с американцами. Так, в беседе 14 ноября 1944 года с доверенным лицом американского посла в Стокгольме он предупреждал об «опасности, которая таится для западных держав в советско- германском сотрудничестве на коммунистической основе».
«Загадкой Эдгара Клауса» заинтересовался даже сам Аллен Даллес, руководивший американским разведывательным центром в Берне. В одной из телеграмм он получил сообщение, что Клаус связан с немецким Сопротивлением. После проведенного расследования он пришел к выводу, что Клаус «совершенно в порядке» и отличается излишней болтливостью и служебным рвением. Он решил, что «нет причин не использовать Клауса».
Поэтому, видимо, не случайно о каждом «немецком зондаже» в западных столицах знали раньше, чем он имел место, и тем последовательнее действовало советское руководство, информируя союзников о любой такой акции.
Так, 2 февраля 1944 года Вячеслав Молотов направил указание советским послам в Вашингтоне и Лондоне сообщить об очередном «немецком зондаже». На следующий день, 3 февраля, посол Ф. Т. Гусев направил министру иностранных дел Великобритании А Идену письмо, в котором говорилось:
«Советское правительство поручило мне информировать правительство Великобритании, что в конце января месяца сего года к корреспонденту ТАСС в Стокгольме явился сотрудник отделения СТБ (Скандинавское телеграфное бюро) в Дании и вначале представился как датчанин. Посетитель заявил, что сейчас всем известно о надвигающемся конце нацизма, что в Германии придут к власти военные, и уже теперь усиливается позиция Кейтеля, являющегося… «аполитичным генералом». Посетитель сообщил, что он 26 января прилетел из Копенгагена, где перед отлещдм имел беседу с имперским наместником Вестом. По его словам, Вест, действуя по поручению германского правительства, просил его связаться с кем-либо в Стокгольме, чтобы Советскому Союзу стало известно, что германское правительство в любое время согласно послать в Стокгольм высокое официальное лицо с официальными полномочиями германского правительства для начала мирных переговоров между СССР и Германией…
Сотрудник ТАСС, узнав, что перед ним не датчанин, а немец, сразу же прекратил разговор и попросил посетителя покинуть помещение».
В середине февраля 1944 года Адольф Гитлер ликвидировал Абвер. Агентура частично была передана VI управлению РСХА. В результате реформ на какое-то время Эдгар Клаус оказался без работы, но вскоре его вновь отыскал Петер Кляйст. Он попытался установить контакты с советскими дипломатами, но безрезультатно. Возможно, что в Москве его попытки воспринимали как провокацию или его рассматривали как человека, не имеющего реального веса в Третьем рейхе.
Эдгар Клаус 19 июня 1944 года снова прибыл в Стокгольм. Владимир Семенов информировал НКИД о том, что визитер «…всеми силами старается получить связь… для частных дискретных переговоров о мире».
Отдельные историки высказывают предположение, что инициаторами этой попытки зондажа были участники заговора против Адольфа Гитлера. Ведь они действительно хотели накануне 20 июля 1944 года укрепить внешнеполитические позиции после-гитлеровской Германии.
Эдгар Клаус продолжал свою деятельность до конца войны, поддерживал связи с Петером Кляйстом, со шведскими властями, которые после войны потребовали от него за связь с рейхом покинуть Швецию и выехать в Германию. 1 апреля 1946 года, в день его высылки, он умер в шведской больнице от инфаркта.
Еще одним влиятельным лицом в нацистской верхушке, непосредственно обсуждавшим с Адольфом Гитлером вопрос о сепаратном мире с Советским Союзом и склонявшимся к таковому, был Йозеф Геббельс. Как видно из дневниковой записи шефа нацистской пропаганды от 23 сентября 1943 года, обсуждая вопрос о возможности соглашения Германии с одной из воюющих сторон, фюрер отметил, что он предпочел бы начать переговоры с Иосифом Сталиным, однако сомневается в их успехе.
В конце 1944 года в письме к нацистскому вождю Йозеф Геббельс уже решительно настаивал на мире с Россией. Характерно, что при этом он указывал Адольфу Гитлеру на то, что единоличное правление большевистского вождя выгодно отличает его, как партнера для переговоров, от лидеров США и Великобритании, ибо делает возможным для Иосифа Сталина самостоятельно и быстро решить вопрос о заключении мира, вовсе не утруждая себя сложностями процедуры завоевания общественного мнения и сбора голосов политического большинства в парламенте…[134]
Хотя с практической точки зрения эти попытки Москву интересовали мало. Сводной стороны, Геббельс не обладал реальной властью, а с другой — Иосиф Сталин был намерен довести войну до победного конца.
Переговоры о сепаратном мире пытались вести союзники Германии — Италия и Япония. Если Бенито Муссолини после серии бесед с Адольфом Гитлером отказался от этой идеи (фюрер уклонился от прямого ответа по двум причинам: не верил в дипломатические способности дуче и надеялся на реванш на Восточном фронте — весной 1943 года готовилось новое наступление), то руководство Японии попыталось претворить эту идею в жизнь.
Токио беспокоила реальная перспектива ведения войны на два фронта. Воюя против США на просторax Тихоокеанско-Азиатского региона, Япония была кровно заинтересована в сохранении мирных отношений с северным соседом. Более того, разрыв Иосифа Сталина с англо-американскими союзниками и возможный выход СССР из войны могли бы создать благоприятную обстановку для дальнейшей экспансии японской империи.
В СССР нападение Японии ожидали еще осенью 1941 года. Угроза продолжала оставаться реальной (по мнению Москвы) еще и в начале 1942 года. А между тем в Токио не планировали начинать войну против Советского Союза, пока не завершатся боевые действия в районах Южных морей. Так, в докладе, с которым 13 марта 1942 года премьер-министр Тодзио Хидэки и начальники императорского Генштаба маршал Сугияма Хадзимэ и морского Генштаба адмирал Нагано Осами обратились к императору Хирохито, говорилось, что следует «прилагать усилия к тому, чтобы во время операций против районов Южных морей всячески избегать войны с СССР», а также «прилагать усилия к тому, чтобы сохранить спокойную атмосферу в японо-советских отношениях…».[135]
