потянулся к черной, чтобы погладить, но она брезгливо увернулась. Белая приподняла голову и подобрала лапки.
— В следующий раз приду с вапролоком, — пригрозил я им.
Вапролоки питаются шнырьками. Шнырьки же размером с небольшую кошку, и вапролоки их иногда путают.
Изида вернулась с деревянным подносом на коротеньких резных ножках. На подносе дымился кофейник, две металлические чашки имели вид скорее музейный, чем столовый. Поднос она поставила между нами, ловко высекла огонь из перстня на среднем пальце правой руки и подожгла четыре курительные палочки, воткнутые по углам подноса. Запахло чем-то приторным.
— Я добавила бальзам на ауранских травах, — сказала она, разливая напиток.
Судя по его запаху, почву на Ауре удобряли полиэфиром и бензином.
— Сами собирали? — спросил я, разглядывая рисунок на черной глазури. Узкой лентой глазурь покрывала чашку с наружной стороны.
— Травы? Нет… Вы пейте, пустую чашку разглядывать удобнее, — посоветовала она.
Я сделал глоток. Нормально, но не тот случай, чтобы попросить рецепт.
Она подозвала кошек. Те охотно откликнулись на призыв, обошли ее с двух сторон и стали синхронно тереться о колени — они будто исполняли какой-то ритуал.
— Ошейники им не мешают?
— Гекки капризничает иногда, — и она погладила черную кошку. — Софи привыкла.
— Софи, стало быть, мудрая. А Гекки какая? Капризная?
— Гекки — уменьшительное от Гекаты, так звали властительницу ночных кошмаров.
— Если мне не изменяет память, Изида тоже имя не простое. Над чем властвуют изиды?
Она воздела руки над головой и нараспев проговорила:
— Я Исида богиня, владычица слов власти, творящая магические действа, и все, что произносит мой голос, есть чарррыыы… ы, — добавила она еще одно «ы» и рассмеялась, обратив страшное признание в шутку. — Вы принесли богине котенка?
— Жертвенного?
— Нет. Для гольфа.
По дороге к Изиде я заехал в магазин сувениров и купил брелок, который вполне годился для «кошачьего туалета».
— Это не котенок, — разочарованно произнесла она.
— А кто же?
— Медведь-коала.
Шпионы проваливаются на пустяках. Я поспешил отшутиться:
— Придется переименовать игру. Или приучить меня к новой. С роботами воевать, например.
— Хотите, я вам погадаю, — неожиданно предложила она, — и карты скажут, что с вами делать.
Я кивнул:
— Если это поможет.
Она сходила за картами. Зачем-то принесла кусок мела.
— Надо подготовить место. — С этими словами Изида сдвинула кофейник и чашки на одну сторону подноса и на освободившемся пространстве начертила более-менее правильный пятиугольник.
Так и есть, подумал я, без магических фигур — никуда.
— Теперь мы найдем вашу карту. Вы у нас будете Пажом посохов. Паж посохов — это молодой мужчина, пока не обретший свое место в жизни, умный, но неопытный.
Мою карту она нашла в два счета. На карте был изображен босоногий юноша в бронежилете, с глуповатым видом он ощупывал длинным шестом почву под ногами.
— Спасибо, — вяло поблагодарил я. — Вообще-то, я полагал, что карты выбирают наугад.
— Картам нужно указать на того, чей путь им предстоит открыть. Ваша карта ляжет в середине фигуры. Я выложу еще пять карт. Они предскажут вам ваше будущее, — и она начала быстро тасовать колоду. Пальцы у нее были толстые и, вдобавок, коротковаты. Длинные ногти цвета черного жемчуга с рисунком в виде паутинки их несколько удлиняли. Перстни, нанизанные по два — по три, искрили с частотой и яркостью стробоскопа. Завороженный блеском сапфиров, изумрудов и рубинов я не сразу отреагировал.
— Нет уж, только не это! Будущее хорошо тем, что оно неизвестно.
— Это будет поправимое будущее.
— Другое дело. Сдавайте.
На верхний (если смотреть от нее) угол пятиугольника легло колесо с семью спицами, прикрепленное вертикально к деревянному столбу, в целом — похоже на ветряной двигатель. Сверху на колесе восседал Сфинкс — его я, разумеется, узнал. Сфинкс повернулся к нам боком и профилем напоминал Изиду.
— Колесо Фортуны, — пояснила она. — Неплохое начало.
Я взял карту и принялся рассматривать двух персонажей, застрявших в спицах колеса Фортуны. У того, что слева, присутствовал змеиный хвост, у правого — собачья голова.
— Кто они?
— Змей Тифон и бог Анубис, покровитель мертвых. Колесо возносит Анубиса и низвергает в пропасть Тифона.
— То есть вращается оно против часовой стрелки?
— Получается, что так. Ведь Сфинкс идет вперед, слева — направо.
Логично. Сфинкс обязан шагать вперед. Для нас вперед — это слева — направо, следовательно, колесо вращается против часовой стрелки. Противоречий в ее объяснении я не нашел, да и сама карта меня устраивала.
Следующую карту она поместила в правый от Фортуны угол. Картинка была так себе. Молния рассекла зигзагом каменную башню, из горящих окон падали люди с абсолютно индифферентными лицами.
— Можете не комментировать. Сводки новостей я просматриваю регулярно и про метеорит уже слышал. Думаете, он не промахнется?
— Башню наших страхов и сомнений еще называют Богадельней. Подумайте, карты заменяют не сводки новостей, а наше внутреннее око, если оно спит.
Я позволил себе намекнуть:
— Богадельня — это в том числе и больница?
— Если вы о моем муже, то госпиталь, это его прошлое, а не ваше будущее, — отрезала она.
Третья карта была вроде бы ничего. Ее положили под Башней. Бородатый брюнет стоял перед каменной конторкой, в правой он держал молоток, а в левой…
— Что у него в руке? Случайно, не гвоздь?
— Гвоздь? Нет, что вы, это Мудрец, а не плотник. В руке у него резец.
Я попросил прояснить значение карты. Не поумнею ли я часом? И когда, если не секрет, это произойдет?
— Может и не произойти, — утешила Изида, — ведь я предсказываю поправимое будущее.
