— Не объясняйте, я все понимаю.
Кроме робота, потребую у Фиша немного понятливости для моего напарника. В течение второй половины дня Гроссман раз в пятнадцать минут спрашивал меня, не звонил ли Фиш. Не верил, если я говорил «нет». Когда же я сказал «да» и передал содержание разговора, Гроссман заявил, что пойдет со мной.
— Нет, вы останетесь в жилом секторе. Во-первых, идти вдвоем небезопасно. За себя-то я не боюсь, но защитить, и себя и вас мне будет труднее. Сидя здесь, вы меня подстрахуете. Я скажу Фишу, что должен звонить вам, ну, к примеру, раз в десять минут. Если он не дурак, — а дураком-то он мне не показался, — то будет вести себя смирно. Это во-первых. Во-вторых, вы присмотрите за Греттой. Если она покинет этаж, вы дадите мне знать и как-нибудь ее задержите.
— Как я смогу ее задержать?
— Подставьте ей подножку. Цельтесь в левую, она уже забинтована.
— Дьявольщина! — выругался он, — это последний раз, когда я вас слушаю.
29
Выдвижение к взлетно-посадочному столу я начал в половине шестого, мелкими перебежками, проверяя, нет ли хвоста. Гретта, Брайт и Изида сидели по каютам, изредка выходили, чтобы навестить друг друга. Гроссман курсировал между тем лестничным пролетом, где якобы повредила ногу Гретта, и темными воротами, ведущими на минус первый этаж, дальше которых я запретил ему уходить. Путь, который он охранял, был естественным для того, кто решит за мной проследить, но в душе я понимал, что при необходимости Гретта обхитрит моего напарника в два счета. Была мысль установить видеокамеры, но от нее пришлось отказаться, потому что сигнал от камер не пробивал местные стены, а чтобы вывести его на местную коммутационную сеть, нужен был второй комлог, помещенный в непосредственной близости от камер. Второго комлога у меня не было.
Когда вагонетка причалила к платформе, Фиш еще не появился. В пять минут седьмого я занял позицию у пассажирского лифта, больше похожего на шахтовую клеть. Фиш, однако, задумал вычислить своего шантажиста раньше, чем шантажист его заметит, поэтому спустился к месту встречи по запасной лестнице. Вынырнув из темноты в десять минут седьмого, он стал топтаться у вагонеток, мешая пассажирам держать строй во время посадки на этот ненадежный транспорт.
— Хватит мешать людям, — сказал я ему, — пойдемте, поговорим где- нибудь…
Фиш почесал левую кисть, но руки мне не подал.
— Вы Ильинский? — уточнил он.
— Можно просто Федор.
— Хорошо, Федор, — ответил он сдержанно и не поясняя, что он нашел в этом хорошего. — Куда мы пойдем?
— Туда, где роботы. Но сначала покажете мне по карте, где вы их спрятали.
Фиш размышлял. Мы сошли с платформы и углубились в какой-то тоннель, в конце которого вывернули лампочку. Вел, собственно, Фиш, я шел рядом либо позади — в зависимости от ширины проходов.
— О каких роботах вы говорите? — спросил он, замедляя шаг.
— Купленных у «Роботроникса» в мае прошлого года. Вы купили сорок штук, меня интересуют несколько из них. Возможно, только один, возможно, ни одного. Я их заберу, и мы расстанемся с миром.
Он остановился.
— Скажите, какие именно вам нужны, и я доставлю их в любое указанное вами место.
— Если бы все было так просто, я бы не стал сюда тащиться. Роботы находятся в окрестностях Ло-Семь, и я должен их увидеть. Затем я выберу тех, что мне подходят. Это не займет много времени. Куда вы полезли? За картой?
Фиш сунул руку за пазуху и вытащил малютку «бум-бум». В руководстве к этому бластеру забыли дописать «для выжигания по дереву».
— Как вы узнали, что роботы на Ло-Семь? — грозно осведомился он.
Посмейтесь вместе со мной: этот тип вообразил себе, что если он наведет на меня бластер, то я тут же брошусь перед ним на колени. Было два выхода: либо отнять у него игрушку, либо пожаловаться Гроссману. Я не сторонник насилия, поэтому для начала напомнил ему:
— Я предупреждал вас, что я не один.
— Все так говорят.
— Хотите поговорить с моим партнером?
— Если вы не против.
Он взял в левую руку комлог, и я продиктовал ему координаты Гроссмана.
— Кто это?.. Нет, дело-то как раз мое… Это Фиш… Да, рядом…
— Привет, — сказал я громко, — сейчас меня держат на мушке, но скоро все уладится.
Гроссман что-то отвечал и, видимо, отвечал убедительно. Фиш выключил связь и убрал бластер во внутренний карман куртки.
— Где-то я же слышал этот голос, — проговорил он.
— Вы не умеете обращаться с оружием, — я протянул руку, — дайте мне бластер. В знак благодарности я расскажу вам, как мы вычислили роботов.
«Бум-бум» перекочевал в мой карман, а Фиш приготовился слушать. Ничего не утаивая, я пересказал ему все наши дедуктивные выкладки.
— Неплохо, — сказал он и двинулся обратной дорогой.
— Видимо, — предположил я, — до сего момента мы шли туда, где легче всего спрятать труп.
Фиш тяжело вздохнул.
— Всегда знал, что не способен на… на это…
— Сожалеете?
— Да нет, пожалуй. В мире наблюдается разделение труда: одни умеют убивать, другие шантажировать, третьи зарабатывают деньги для первых и вторых. Каждому свое, но, как там сказано у классика, «ворюга мне милей, чем кровопийца»… А ведь я даже не ворюга, — плаксивым голосом дополнил он классика. Мысленно уже расставшись с роботами, Фиш жаждал хотя бы сочувствия. Я заметил:
— Вы получаете информацию от чиновников. Готов спорить, что не за бесплатно.
— Помилуйте, какая информация! Чиновники живут одним днем, сегодня они не знают, какое решение примут завтра. А я, как вы видите, спрогнозировал события чуть ли не за год. Моя интуиция никогда меня не подводила, не подведет и на этот раз. Не буду прикидываться святым, я действительно использую свои связи в правительстве, но это только вспомогательное средство, главное же — это интуиция и воля — воля не побояться вложить деньги в рискованное дело. И это, замечу я вам, созидательная воля, а не, как там, виллецурмахт и прочее дерьмо…
— С учетом стоимости хранения, вы вложили немало. Придется продавать роботов втридорога. Думаете, станут покупать?
— Сразу видно, что вы не бизнесмен. (Сколько раз я уже это слышал?) Вы говорите о сиюминутной прибыли, я же смотрю в перспективу. Первых роботов мы будем продавать ниже себестоимости, но зато завоюем рынок. Продадим двадцать тысяч, а заказов возьмем на двести, и это, по моим расчетам, только за первые три недели после отмены того нелепого закона. Конкуренты только-только
