— Как ты можешь думать иначе! Неужели ты отказываешься от своего слова? Ты же мне обещал, Голливуд! Ты же сам сказал, что посодействуешь мне, и я уже разболтала всем девочкам в школе. Я не смогу показаться им на глаза, если ты не выполнишь своего обещания.
— Ладно. А ты не позволишь никому из парней приставать к тебе?
— Я же говорила, что буду твоей девушкой, если ты устроишь мой прием!
— Знаю, но я все же беспокоюсь. Как только ребята познакомятся с тобой, они захотят отбить тебя.
— Ты вправду так думаешь?
— Уверен. Но ты не позволяй им…
— Я же сказала, что буду твоей девушкой, чего еще тебе надо?
Они свернули на тускло освещенную улицу, вдоль которой выстроились жилые дома с жалкими лавочками в полуподвальных этажах.
Голливуд провел Дину в длинный узкий двор, и они спустились на несколько ступенек вниз. На двери была надпись: «Молодежный клуб». Голливуд постучал. Дверь отворил Киношник. Послышалась музыка из автоматического проигрывателя.
— Это та самая девушка? — спросил Киношник. Голливуд кивнул.
— Что ж, заходите, не стесняйтесь, — и Киношник захлопнул за ними обитую железом дверь.
— Пойдем, Дина, — сказал Голливуд. — Я принесу тебе что-нибудь перекусить.
— Не спеши, Голливуд, — вмешался Киношник. — Сперва представь меня этой привлекательной красотке.
— Дина. А это Киношник.
— Киношник?
— Да, красавица.
— Что это за имя?
— Так прозвали меня ребята. Они прошли внутрь.
Дина огляделась. Обнимались парочки на кушетках, которые тянулись вдоль стен комнаты. Повсюду стояли початые бутылки с виски, вином и пивом. Некоторые «пантеры» пили из стаканов и кружек, но большинство предпочитало тянуть прямо из горлышка.
— Потанцуем? — предложил Киношник.
— Нет… Я не думала, что здесь будут такие старухи, — и она показала на нескольких одиноко сидевших по углам девиц.
— Они вовсе не старые, дорогая, просто они так выглядят.
— Пойдем, Дина, — сказал Голливуд, пытаясь отвлечь девушку от Киношника. — Пахан хочет познакомиться с тобой перед приемом.
— Я жду не дождусь этого… — затаив дыхание, прошептала Дина.
— Может быть, ты все же хочешь вернуться домой? — спросил Голливуд.
— Что с тобой, Голли? Ты обращаешься со мной так, словно я недостойна стать «пантерой».
— Нет, напротив, я думаю, что ты слишком хороша для «пантеры». Посидим пока здесь, на кушетке?..
— У тебя одни глупости на уме… Тебе следовало бы обратить внимание на то, что здесь сказано, — и она показала на плакат, висевший на стене, который гласил: «Боритесь с детской распущенностью!» — и на этот, — указала она на другой плакат: «У здравого ума чистые помыслы». Рядом висел еще один: «Семья, которая молится вместе — не разлучается».
— М-да, — пробормотал Голливуд, — но это не имеет отношения к «Пантерам».
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ну, видишь ли, когда-то здесь был молодежный клуб, такой, какой бывает в церквах…
— Что же произошло с молодежным клубом? Его перевели?
— Да. Им руководил один парень, который вечно заставлял всех играть в баскетбол, в бинго и тому подобные игры. Ему за это платили жалованье.
— Ты имеешь в виду, что ему платили как общественному работнику?
— Да. И в этом заключались все его обязанности. Разве что время от времени посылать отчеты в благотворительное общество. Не знаю, что там за люди, но они ежегодно собирают у богачей деньги на то, чтобы помогать молодежи не сворачивать с праведного пути. Они оплачивают аренду помещения и все остальное. Пахан сам принялся за организацию работы клуба, чтобы сделать его настоящим клубом, где можно хорошо повеселиться и провести время. А этот парень-общественник не сообщил благотворителям, что он здесь больше не появляется, и они по-прежнему оплачивают аренду, и счета за электричество, и все остальное, а также платят ему жалованье. Пахан заявил ему, что если он обратится в полицию или куда- нибудь еще, — то мы пожалуемся в благотворительное общество, что он сюда не является, и его выгонят с работы, а жалованье у него очень приличное. Полтораста долларов в неделю ни за что. Только отправляет отчеты. А когда нам что-нибудь нужно, Пахан сообщает парню. Вот нам захотелось иметь здесь автоматический проигрыватель, и парень привез нам совершенно новенький. Больше тысячи долларов стоит…
— Больше тысячи!.. — Дина была ошеломлена.
— Истинная правда.
— И они никогда не приходят, чтобы посмотреть, как идут дела?
— Приходят. Ежегодно перед Рождеством. Перед тем как просить богачей сделать пожертвования. Они являются сюда с фотографом и делают снимки, как тут тандуют, пьют кока-колу, веселятся. Ну, знаешь, вроде тех снимков молодежных клубов, которые ты видишь в газете. У нас даже есть специальный кубок, который вручается тому члену клуба, который больше всех сделал для общего блага. Пахан получает этот кубок каждый год, и эти люди из благотворительного общества снимаются вместе с Паханом, они пожимают друг другу руки, едят пончики с джемом, а после этого исчезают на целый год, до следующего Рождества. Глава благотворительного общества сказал, что на будущий год они устроят нам здесь кегельбан.
— Вот это да!.. — воскликнула Дина и обернулась. Кто-то стоял позади нее.
— Твоя рекомендованная? — спросил коротконогий малый в темных очках.
— Да, Пахан, она, — ответил Голливуд.
— Вы изъявляете желание вступить в наш клуб? — спросил тот.
— Я мечтаю об этом… — горло у Дины пересохло, она с трудом могла говорить. — Это вас зовут Паханом?
— Совершенно верно. Вы знаете церемонию вступления в наш клуб?
— Нет, Голливуд мне не говорил.
— Вы должны пройти со мной в заднюю комнату.
— Если так полагается… — сердце у Дины громко стучало.
— Послушай, Пахан, — запротестовал Голливуд, — ты же сказал, что никто не прикоснется к ней. Это моя девушка.
— Пусть она сама решит, — Пахан обернулся к Дине. — Вы хотите стать членом клуба?
— О да, конечно.
— Пойдете со мной в заднюю комнату?
— Пойду…
Голливуд отупело смотрел, как Пахан уводит Дину.
Киношник взял его за локоть.
— Ты не будешь подымать шум, надеюсь?
— Но ведь он дал слово…
— Дурень, я же предупреждал тебя, а ты не слушал. Вот и получай теперь.
— Это нечестно! Я ее привел, я уговорил вступить…
— Ну, уже поздно жаловаться. Если твоя девуля понравится Пахану, можешь послать ей воздушный поцелуй на прощание.
— Но это нечестно!
— Пахан играет по правилам, а правила пишет он сам.
— Он и твою подругу принимал в «Пантеры»? — спросил Голливуд.
