тюрьму. Скотт был разъярен и громко кричал, в то время как я с типичным скандинавским спокойствием старался его утихомирить. Один из немцев наконец согласился привезти нас к месту прыжка на мосту, но сказал, что немедленно уедет, как только высадит нас.
Красивая полная луна украшала зимнюю ночь, что было очень нам на руку. Бернар и я подготовились к нашему первому «ручному» BASE-прыжку. На сей раз мы собирались бросать вытяжные парашюты, а не применять автоматическое раскрытие. И ещё это был наш первый ночной прыжок. Кто-то, я не помню кто, высказал превосходную идею, что всем нам надо прыгнуть одновременно. Бернар должен был встать в середине, между мной и Скоттом, и по его сигналу все мы вместе должны были отделиться, при этом прокричав по-французски: «Je suis le plus bеte!» (Я — полный идиот!). Мы чувствовали, что эти слова полностью соответствуют действительности.
Я попросил водителя остановиться у отметки 680.5, которая указывала середину моста, то есть самую его высокую точку. Мы приехали туда приблизительно через 15 минут, и, странно, на этот раз я нервничал меньше. Водитель высадил нас и удрал во все лопатки. Я решительно подошёл к перилам и перелез на выступ снаружи, держа вытяжной парашют в одной руке, а другой держась за перила. Почему-то я взглянул вниз, и то, что я увидел, потрясло меня. Примерно в 200 футах внизу развевались на ветру ветки сосен. Не в силах вымолвить ни слова, я ещё раз посмотрел вниз и убедился, что глаза меня не обманывают. Я стоял на выступе шириной четыре дюйма на 200 футах над землей, держась одной рукой, чтоб не упасть. Мы собрались прыгать не в том месте. Я так перепугался, что едва смел двигаться. Если бы я упал, то непременно разбился бы. Скотт, который еще не перелез на выступ, схватил меня за руку и вытащил на мост. Мы стали искать нужную нам отметку и отыскали её довольно далеко. Я удостоверился, что там написано 680.5, то есть теперь мы оказались в нужном месте. Водитель не доехал до него 1600 футов, которые могли стоить нам жизни. Я не смел и подумать, что написали бы газеты, если б мы по ошибке прыгнули всего с 200 футов.
Ну что ж, я снова перелез через перила и утвердился на узком выступе. Бернар сделал то же в пятидесяти футах справа, Скотт — ещё на столько же дальше. Бернар должен был дать сигнал к нашему одновременному прыжку и спросил, готов ли я. «Да», — ответил я громко и чётко.
Он повернулся к Скотту и спросил о том же. «Да», — ответил Скотт. Бернар уже готов был кивнуть, когда мы услышали крик Скотта: «Нет! Я не готов. Подождите!»
Из-за Бернара мне не было видно, что не так, но я догадывался, что, должно быть, случилось что-то серьезное. Бернар перелез через перила обратно на мост и подошел к Скотту. Несколько минут они лихорадочно что-то делали с ранцем Скотта, затем Бернар вернулся на место и мы хором начали обратный отсчет: «Три! Два! Один!» И три человека одновременно прыгнули с моста Кохертальбрюкке, вопя: «Я — полный идиот!»
Я падал три секунды и отпустил Мистера Блэка, мой вытяжной парашют. Верная Клаудия открылась просто прелестно, и мне захотелось как можно быстрее ощутить под ногами твёрдую землю. Я едва мог видеть эту самую землю, несмотря на лунный свет, и очень надеялся, что на приземлении не попаду одной ногой в кроличью нору. Вися под куполом, я попытался разглядеть парашюты Бернара и Скотта, но вокруг было слишком темно. На 165 футах я обнаружил, что лечу над рекой, которая протекала в долине под мостом, исправил положение, потянув клеванту, и мягко приземлился в замёрзшей траве. Первым делом я подумал, как там мои друзья, и закричал во всю силу легких: «Бернар! Скотт!»
Никакого ответа! Я начал волноваться. У них неприятности? Я назвал их по именам несколько раз и наконец с облегчением услышал голос Бернара: «Здесь! Я приземлился у реки!»
Я побежал к нему, и мы обнялись. Но мы не могли считать наши прыжки успешными, пока не нашли Скотта. Если он приземлился в реку, его шансы на успех были невелики. Влажный купол очень тяжелый и старается затянуть парашютиста под воду. Мы ходили взад-вперед вдоль реки и не нашли ни Скотта, ни его купола. Возможно, он сел с другой стороны реки? Мы уже собирались перейти её по крошечному мосту ниже по течению, когда появился Скотт. Он спокойно шёл по дороге с куполом в руках. Оказывается, он в самом деле приземлился на другом берегу реки и не знал, как её перейти, пока не нашел этот маленький мостик.
Теперь я мог спросить Скотта, что у него случилось, когда мы собирались прыгать. Он торжественно ответил, что никогда не был так близок к смерти, как в тот момент. Когда Бернар начал обратный отсчет, Скотт заметил, что стреньга — фал, соединяющий вытяжной парашют и основной купол, — проходит между одним из ножных обхватов его ранца и ногой. Так вышло случайно, когда он надевал ранец. Если бы он прыгнул, купол никогда не раскрылся бы. Нашего друга не было бы сейчас с нами. Это наглядно продемонстрировало нам всем одну очень важную вещь: всегда ставь свою личную безопасность на первое место. Это может показаться элементарным, но легко забыть о ней под влиянием чего-то другого. Вместо того, чтобы выкинуть из головы историю немцев о полиции, мы подсознательно опасались, не помешает ли нам кто-нибудь, и поэтому решили надеть ранцы в автомобиле. Там тесновато для этого, труднее осмотреть себя как следует, и таким образом Скотт не заметил, что прижал стреньгу к ноге ножным обхватом. Мы обещали друг другу никогда не забывать принцип американских моряков: K.I.S.S. (Keep It Simple, Stupid — будь проще, дурачок). В трудных и напряженных ситуациях все идёт гораздо более гладко, если вы ничего не усложняете.
Немцы были, видимо, слегка недовольны, что всё так вышло, и даже не говорили о наших прыжках. Добравшись вместе до Франкфурта, мы поблагодарили их, несколько ироническим тоном, за помощь и отправились в долгий путь в Париж.
Этот сумасшедший швед
Было очень здорово вернуться в Париж. Ложась спать, я чувствовал себя в полной безопасности, зная, что утром не надо будет прыгать с моста. Мир вокруг меня вновь стал привычным и удобным. В первую неделю после возвращения я рассказал моим самым близким друзьям о нашем приключении. Правда, скоро оказалось, что все спрашивают одно и то же: «Как ты смог прыгнуть с моста? А что, если парашют не раскроется?»
Сначала я с удовольствием отвечал на эти вопросы, но через некоторое время они стали утомлять, и пришлось составить перечень «Умных ответов на глупые вопросы», чтобы избежать долгих и нудных объяснений. Когда те, с кем я работал в «Фаси», узнали, что я сделал, они покачали головами и назвали меня le suedois fou (сумасшедший швед), что я воспринял как комплимент. Я долго думал, говорить ли о моих BASE-прыжках родителям, но решил, что пока не надо.
Моя каждодневная жизнь в Париже была интересной, но слегка беспокойной. Я вставал в семь, чтобы прийти на работу в девять, иногда пренебрегая завтраком, чтобы вместо этого успеть принять душ или ванну. После этого из-за оригинального местоположения моей ванны в комнате всегда становилось влажно, и со стен капала вода.
Однако такое устройство моей маленькой квартиры дало фантастическую возможность заводить весьма приятные знакомства с красивыми молодыми девушками-домработницами. Проводя недели подряд за уборкой-глажкой-готовкой и заботами о чьих-то плачущих детях, они были сыты этим по горло. И вот однажды вечером, сидя дома и потягивая виски из бутылки, я выработал стратегию правильного использования моего жилища. Я начал ходить в бары, где болталось много таких девушек — шведок, норвежек, датчанок и голландок. Очень быстро я понял, что многие из них были бы совсем не против принять горячую ванну в романтичной обстановке. Однажды ночью я предложил одной датчанке пользоваться ванной в моей квартире всякий раз, когда она захочет помыться. Я не объяснил, что моя квартира площадью только 100 квадратных футов, а ванна — в середине комнаты. Несколько дней спустя она постучала в дверь и, войдя, несколько удивилась. Посмотрев на меня с улыбкой, она попросила, чтобы я наполнил ванну, и приготовилась её принять. Я спокойно сидел на кровати, читая книгу, пока она мылась, а о том, что было дальше, я умолчу. Правда, эта уловка срабатывала не со всеми девушками. Иногда, увидев ванну посередине комнаты, они тотчас уходили, ругаясь на своём родном языке.
Мой рабочий день начинался с того, что я брал полный мешок почты и вываливал его себе на стол, а затем открывал и сортировал каждое почтовое отправление по адресам: отдел IT, отдел продаж, отдел
