упорно трудиться, чтобы восстановить свое положение в мире ветеринарии. Если же она выберет профессиональную стезю, то, возможно, упустит свой единственный, может быть, шанс стать счастливой и будет сожалеть об этом всю жизнь. Карьера приносит удовлетворение, но она не согреет по ночам, не даст детей и того, кто разделит с ней старость.
— Мы устали, и нам необходимо отдохнуть, — вздохнул Уилл. — Завтра получим новую информацию. До Далласа остался час с хвостиком. Зачем тратить время на то, чтобы беспокоиться о будущем?
Ох, нелегкий выбор, но у нее еще есть время подумать.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Поднимись в номер и начинай отглаживать платье, — предложил Уилл, когда такси подкатило к гостинице. — А я пока расплачусь с водителем и позвоню Гейтору, чтобы узнать новости о Гасе.
Он поцеловал девушку в нос.
В номере Сесилия сняла мятое шелковое платье и уложила его в чемодан. Интересно, в Блу-Хилле хорошая химчистка? Она надела свою любимую полосатую рубашку и отправилась в кладовку за утюгом и гладильной доской.
Раздался стук в дверь, что вовсе не удивило ее: должно быть, Уилл не сумел дозвониться до Гейтора.
— Мама! — Саманта Коннат была последним человеком, которого она ожидала увидеть за дверью.
Как всегда безупречно одетая, но с бледным лицом, без косметики и со стоящими дыбом волосами.
Она была похожа на сбежавшую из больницы пациентку.
— Мама, что произошло?
— Что произошло, спрашиваешь? После твоего звонка я не спала целую ночь, все гадала, какая беда приключилась с моей дочерью. И теперь, когда я тебя вижу, мои худшие предчувствия оправдались. Ты еще не готова, хотя в одиннадцать должна уже стоять внизу. О, дорогая, ты только готовишься гладить платье?
Она влетела в комнату, откуда через минуту донесся крик.
— Полюбуйтесь-ка на это! — Саманта уставилась на платье, лежащее на кровати. — Кошмар! Слава богу, я здесь. Я помогу тебе, а затем займусь собственной внешностью. А ты иди прими душ. А то выглядишь так, будто всю ночь не спала.
— Ты же знаешь, предсвадебные торжества — вечеринка, вечеринка, вечеринка, — проворковала Сесилия.
— Я слышала, репетиция свадьбы скорее напоминала похороны, — заметила Саманта, внимательно разглядывая лежавшее на кровати платье.
— Ты знаешь о Гасе? — Глаза девушки превратились в бездонные озера.
— Сразу после тебя мне позвонила Элейн. Она была в истерике. Джим Боб не купился на историю, рассказанную дочерью на вечере, поэтому, пока мы разговаривали, он носился по дому, не выпуская из рук мобильный телефон. Кричал, что никому не позволит обижать его девочку. Он решил во что бы то ни стало отыскать жениха и заставить его жениться, даже если для этого им придется перенести бракосочетание на неделю или две. Она рассказала мне, как ты чудесно выглядела на ужине. Какое облегчение! Но вы обе нарушили мой сон, и я лежала и думала, как мне быстрее добраться до вас.
— Забудь обо мне и помоги Элейн.
— А тебе разве не нужна помощь? У тебя мешки под глазами. Всего тридцать лет, и уже мешки под глазами. — Саманта сокрушенно покачала головой. Иди, милая, прими душ.
О боже! — обмерла Сесилия. И ей было от чего прийти в ужас. Пока Саманта колдовала над утюгом, дверь из соседнего номера открылась, и на пороге появился Уилл во всем великолепии своей наготы. Увидев склоненную спину незнакомой женщины, он замер на месте, но уже в следующую секунду молча попятился и осторожно закрыл за собой дверь.
Сесилии ничего не оставалось, как отправиться в душ.
— А теперь займемся твоими волосами, — защебетала Саманта, когда дочь вышла из ванной комнаты, закутавшись в огромное полотенце. Она нахмурилась. — И макияжем.
— Мама, я могу…
— Нет, ты что-нибудь сделаешь не так. А тут такое событие. Доверься мне, дорогая.
— Хорошо, мама. Может быть, выпьешь кофе? — Она указала на серебряный поднос, накрытый салфеткой.
— Одевайся. Я сама налью.
Когда Сесилия, причесавшись, вернулась в комнату, мама уже разлила кофе по чашкам. Напиток оказался крепким и горячим.
— Пусть платье повисит немного, — сказала Саманта, — а мы займемся волосами.
Сесилия внезапно почувствовала усталость и, пока Саманта убирала утюг и гладильную доску, развалилась в кресле, не в состоянии пошевелиться. Когда теплая струя воздуха коснулась головы и мать начала поднимать тяжелые пряди, на Сесилию снизошло успокоение. Она снова почувствовала себя маленькой девочкой, которую мама наряжает на праздник. Саманта была прекрасной матерью, любящей и нежной, и почти во всех ссорах, возникавших между ними, виновата была сама Сесилия. Впрочем, в этой любви чувствовалась немалая доля эгоизма. Даже имя своей дочери Саманта дала необычное, ей явно хотелось иметь куклу, чтобы наряжать и баловать ее, и в эти отношения не вписывались ни лошади, ни гимнастика, ни ветеринария.
Сесилия решила, что сейчас может некоторое время побыть куклой, так, ненадолго.
— У тебя чудесные волосы! Ты носишь их поднятыми вверх или распущенными? — голос матери звучал мягко, словно она тоже окунулась в атмосферу прошлого.
— Когда работаю, то обычно ограничиваюсь конским хвостом. Самая подходящая прическа для ветеринара.
— Тебе бы все шутки шутить.
— Мама… — уже много лет Сесилия хотела задать этот вопрос и сейчас решила, что момент подходящий, едва ли она дождется когда-нибудь своей свадьбы. — Почему ты выбрала папу, а не карьеру?
Саманта направила фен на локон.
— Догадываюсь, ты уже выросла для подобных разговоров.
Сесилия надеялась, что выросла. Она настроилась на ужасные открытия, которые изменят ее представления о родителях навсегда. Глоток кофе и железная сила воли.
— Откровенно говоря… — Саманта запнулась, потом вздохнула и продолжила: — Откровенно говоря, в постели ему нет равных.
Сесилия чуть не подавилась кофе.
— Мы говорим о папе? — закашлялась она.
— Конечно, — ответила Саманта. — О ком еще я могла бы сказать такое?
— Но он такой тихий, скрытный. Он почти не слушает тебя, не отвечает тебе…
— Это когда он работает. — На лице матери расцвела счастливая улыбка. — Ночью он другой. И утром. А иногда и днем. Мы хотели иметь еще детей, но я думаю, нам это не удалось потому, что его сперма оказалась недостаточно…
— Мама, — тихо перебила ее дочь, — может, мы подождем, когда я стану лет на десять старше, чтобы ты посвятила меня в детали?
— Конечно, я не хочу смущать тебя.
— Поздно, ты уже смутила.
Саманта вздохнула.
— Я очень беспокоилась за тебя в старших классах, искала признаки нимфомании. У нас с папой очень
