Она завернулась в одно полотенце, другое обмотала вокруг головы в виде высокого тюрбана и толкнула дверь ванной. В комнату Викки вошла, слегка семеня и придерживая грациозно поднятой рукой тюрбан, будто это была амфора с зерном или вином. На ее губах блуждала кокетливая улыбка.
Саймон стоял спиной к балкону, и поначалу Викки не разглядела его лица. А когда приблизилась, похолодела.
Саймон смотрел на нее мрачно, с прищуром и выглядел так, словно вдруг постарел на несколько лет.
— Что случилось? — спросила Викки, с которой разом слетела вся игривость.
— Это... — Голос Саймона пресекся, и он вынужден был откашляться. — Это ты меня спрашиваешь? — хрипло произнес он.
В глазах Викки промелькнуло удивление.
— Но... — И тут ее взгляд упал на кровать. Там были разбросаны какие-то фотографии. — Что это? — прошептала Викки помертвевшими губами, начиная понемногу понимать, что произошло.
— Взгляни сама, — сухо предложил Саймон.
Она наклонилась над карточками. Так и есть! Это те снимки, которые были сделаны ею за время пребывания в Париже. На Лазурном берегу Викки ничего не фотографировала. Ее взгляд скользил по глянцевым изображениям. Почти на всех Саймон целовался с девушками. В аэропорту, на выставке, на вилле Мари Дюбуа... И еще были фотографии самой Викки — в платье от Дени Ленотра, — на которых она выглядела просто потрясающе.
Выпрямившись, Викки медленно стянула с головы полотенце и провела пальцами по влажным волосам.
— Саймон, я...
— Ты шпионила за мной, — констатировал он с убийственным спокойствием. — Верно?
Викки молча теребила в руках полотенце. Что она могла сказать?
— Только не понимаю зачем, — продолжил он. — В этих снимках просматривается некая система. На каждом я запечатлен с девушками. И везде они целуют или обнимают меня либо я — их. — Он дернул плечом. — Странно лишь одно: зачем ты сфотографировала меня с моей двоюродной сестрой. Я имею в виду Моник, приехавшую за мной в аэропорт... Но это доказывает, что следить за мной ты начала еще там. А может, еще раньше, в Лондоне? Говори, отпираться бессмысленно.
Викки и сама это понимала. От ледяного тона Саймона у нее болезненно сжималось сердце.
Значит, Моник его двоюродная сестра! — вспыхнуло в ее мозгу. Впрочем, какое это теперь имеет значение...
Саймон смерил Викки взглядом с головы до ног. С влажными и спутанными после ванны волосами она показалась ему особенно красивой. И вожделенной. Даже сейчас, когда открылась неприглядная истина, Саймон все еще страстно желал ее. Он криво усмехнулся.
— Как ловко тебе удалось обвести меня вокруг пальца! Очаровала меня, в постель ко мне забралась, а я ничего не заподозрил. И даже начал было подумывать о... Ладно, оставим это. Говоришь, ты дизайнер? А по-моему, ты неправильно выбрала профессию — тебе бы актрисой быть!
Викки вздрогнула: Саймон был третьим по счету, кто сказал ей о неправильном выборе профессии. Только на этот раз все получалось наоборот.
— Я и есть... — Она вовремя осеклась.
— Что? — пристально взглянул на нее Саймон. — Молчишь? Может, все-таки признаешься, на кого работаешь? Если бы я был женат, то решил бы, что компрометирующие материалы собирает против меня жена. Но я холост, и поэтому твои действия ставят меня в тупик.
Викки наконец невесело усмехнулась.
— В наши дни собирают сведения даже о женихах.
В глазах Саймона промелькнуло удивление.
— Это я, что ли, жених? Что-то не припоминаю, чтобы делал кому-то предложение.
— Да, но на тебя смотрят как на потенциального жениха.
— Вот как? И кто же?
— Одна девушка, дочь состоятельных родителей. Она влюблена в тебя, а мать не желает выдавать ее за такого ловеласа, как ты.
— Благодарю за лестное определение, — сухо произнес Саймон. — Значит, мамаша поручила тебе следить за мной?
Викки молча кивнула.
— И хочет показать эти снимки, — он метнул взгляд на разбросанные по кровати фотографии, — своей дочери?
— Стефани говорит, что только так можно убедить девчонку выбросить тебя из головы.
— Стефани? — быстро спросил Саймон.
Викки прикусила губу.
Ох, какая же я идиотка! Сболтнула имя клиентки!
— Насколько я понимаю, это имя матери. А как зовут дочь?
— Синти, — мрачно произнесла Викки, не видя больше причин продолжать игру в прятки.
Саймон задумался.
— Синти, Синти... Балерина из Ковент-Гардена?
— Нет. Впрочем, я не знаю, чем она занимается. Ее отец делает деньги в сфере промышленного оборудования.
Саймон еще немного подумал, потом пожал плечами.
— Хоть убей, не могу понять, о ком ты говоришь.
— Вы с Синти встречались на вечерниках, и ты даже приглашал ее в ресторан.
— Ну мало ли кого я приглашал! Назови уж фамилию, что ли.
Чуть помедлив, Викки произнесла:
— Кертис.
— Синти Кертис?
Последовала новая пауза, после которой Саймон холодно заявил:
— Девушку с таким именем я не знаю.
Викки недоуменно взглянула на него.
— Этого не может быть! Стефани говорила, что вы встречались много раз.
— Не знаю, чего тебе наговорили, но я пока в своем уме, и с памятью у меня все в порядке. Эта Стефани назвала тебе мое имя?
— Нет. Но все и так было ясно. Она показала мне твое фото в газете, и я тебя узнала.
На губах Саймона медленно возникла усмешка. Затем он язвительно произнес:
— Ах в газете! А не было ли там других снимков?
— Кажется, были, но я не... — Викки умолкла, почувствовав, как по коже бегут мурашки. В ее голове постепенно начало формироваться ужасающее осознание того, что она совершила какую-то ошибку.
Саймон смерил ее презрительным взглядом.
— А не кажется ли тебе, золотце, что ты шпионила не за тем парнем? — С этими словами он взял с подлокотника кресла пиджак и направился к выходу. Открыв дверь, на секунду задержался на пороге. — Желаю приятно провести ночь! — В следующее мгновение дверь за ним закрылась.
Викки медленно опустилась на постель. В ее ушах стоял странный шум, в душе словно образовалась пустота. Вероятно, нечто подобное испытывает боксер, получив неожиданный удар в солнечное сплетение.
Так она сидела долго, ни о чем не думая. Потом в ее мозгу возникло: грандиозный провал. Спустя еще минуту Викки подумала: я потеряла Саймона навсегда.
Эта мысль причинила ей острую боль. Потому что, сколько бы Викки ни говорила себе, что им с Саймоном придется расстаться, в глубине ее души продолжала теплиться безумная надежда на обратное.
И вот сейчас она угасла.
Викки опустила взгляд на снимки. На всех, за исключением ее собственных и тех, на которых она
