Пьетро потянул на себя, и крючок с первой попытки вонзился в оконный выступ. Венецианец оперся о стену. Теперь ему оставалось лишь повернуть собачку в другом направлении, и трос начал втягиваться обратно в патронник, плавно поднимая Пьетро вверх. Из-за угла тюремной башни появился часовой. Его факел проплыл прямо под ногами Виравольты. На мгновение он вновь задрожал, как будто человек что-то почувствовал. Затаившийся в кустах Бомарше вздрогнул; д'Эон взял его за руку. Но Пьетро был вне опасности. Тучу пронесло, и вновь вышла луна; они едва успели заметить ногу Виравольты, тут же исчезнувшую внутри.
– Удалось! – сказал Бомарше.
– А теперь что? – спросил д'Эон.
– Поступим в соответствии с его распоряжением. Подождем сигнала.
Виравольта поспешно спустился на каменный пол замка.
«Ну вот. Это было прос…»
Он замер.
В него целились три пистолета.
Он сокрушенно улыбнулся.
Человек в капюшоне с иронией произнес:
– Добрый вечер.
Доставленная в замок в собственной карете, Анна Сантамария находилась сейчас в огромном зале на последнем этаже. Ей навстречу вышел лично Стивенс. К ним присоединился Баснописец. Она стояла среди своих похитителей со связанными руками и белой повязкой на глазах, беспокойно поводя носом в их направлении. Одна прядь упала ей на лоб. Грудь вздымалась при каждом вдохе. Стивенс забрал кинжал венецианки. Сейчас он лежал на столе, стоявшем в центре помещения.
– Ну и… где я? – произнесла она дерзким тоном. – И кто пускается столь низко, похищая беззащитных женщин?
Стивенс улыбнулся.
– Беззащитных… Это еще как сказать.
Баснописец сидел чуть поодаль, рядом с камином внушительного вида, подперев подбородок рукой в перчатке. Время от времени он машинально тер сапогом по пятнам от пыли и пепла на полу. На железных каминных крюках были подвешены воздуходувный мех и воспламеняющаяся головешка. На высоком потолке виднелись массивные дубовые перекрытия. Зал освещала старинная люстра, цепью прикрепленная к кольцу на северной стене. На южной стене висела потертая шпалера, изображавшая охотничью сцену в Сен-Жермен. С восточной стороны за малиновыми шторами скрывалось другое крыло здания. Посреди комнаты на пыльном ковре стояли стол на витых ножках и шесть стульев. Наконец, в углу, на бюро с парными канделябрами, были разложены планы. Через окно доносился шум ветра, можно было разглядеть луну и верхушки деревьев, а далее – крыши и колокольню Эрбле.
Стивенс подошел к Анне и погладил ее по лицу. Она отвернулась.
– Ну, ну, моя дорогая, моя мегера,… Спокойно.
Он повернулся к Баснописцу.
– Вы схватили лакея, но не смогли заполучить господина… И решили отыграться на супруге?
– Ла… лакея? Господина? О чем вы? – спросила Анна.
– У меня есть свои планы. Раз она в наших руках, Виравольта сделает все, что необходимо. Он сдастся, жертвуя собой, или же станет служить нашим интересам. Не беспокойтесь и позвольте мне продолжать игру. Поле боя будет расчищено, как вы того хотите, и мы вместе нанесем роковой удар.
– Кто вы?! – закричала Анна. – Где Пьетро? Где мой сын? Стивенс оглядел ее с ног до головы. От ее красоты дух захватывало. Щеки горели, и это почти животное исступление делало ее еще прекраснее.
– Раз вам угодно, давайте познакомимся.
Стивенс погладил розу, приколотую к его костюму.
Red for Lancaster, white for the York.
Он снял повязку с глаз Анны.
Она едва сдержала крик, когда лорд Стивенс с улыбкой положил руку ей на плечо.
– Пожалуйста, моя дорогая. У вас чудесные глаза, это бесспорно… От любви к вам можно умереть, прелестная маркиза… Они зеленые, голубые или карие? Всего понемножку, в зависимости от освещения… Удивительно… И если бы только одни глаза…
– Стивенс, – перебил Баснописец. – Не валите все в одну кучу.
Стивенс лукаво улыбнулся.
– Совершенно очевидно, что не вам удастся воспользоваться ею в том смысле, который имею в виду я.
Баснописец промолчал.
Стивенс снова посмотрел на Анну:
– Дорогая моя, я позабочусь о том, чтобы ваш загородный отдых здесь оказался приятным. А если вы будете благоразумно себя вести, то я смог бы даже снять ваши…
Он запнулся. В дверь глухо и настойчиво стучали.
Стивенс выругался:
– Ну, что там еще! Да!
Дверь распахнулась, за ней стоял Этьенн. Изобразив ироничный реверанс, он облизал губы и сказал:
– Здесь Черная Орхидея.
Стивенс и Баснописец переглянулись.
У Анны замерло сердце.
– У вас еще есть время удрать, – сказала она насмешливо.
– В… Виравольта? – переспросил Стивенс недоверчиво.
– Под надежной охраной, – елейным голосом уточнил Этьенн. – Он пытался проникнуть в замок… Мы посадили его в камеру.
– Вы уверены? – уточнил Стивенс.
Этьенн подтвердил. Анна помрачнела.
– Он еще расторопнее, чем мы предполагали, – сказал Баснописец.
– Не стоит так зазнаваться, – заметил Стивенс. – Оказалось достаточно двух-трех человек, чтобы его схватить, в то время как двадцать потерпели поражение в «Прокопе». Нечего особенно ликовать.
– Вынужден с вами согласиться, – произнес Баснописец, нахмурившись.
Воцарилось молчание, затем Стивенс повернулся к Анне.
– Отлично. Вы довольны? Но это еще не самое лучшее. Я думаю… я думаю, ему неизвестно, что вы здесь.
Он повернулся к Баснописцу.
– Друг мой, подготовим же эту встречу, если вы ничего не имеете против… Вы можете подыскать любую подходящую басню. Кем будет наш гость – псом, ослом, совой? А
Баснописец медленно снял перчатки.
Анна опустила взгляд на его руки… Она прищурилась.
Показались его усыпанные перстнями пальцы.
Стивенс повернулся к Этьенну.
– Вы приведете его к нам… как только мы будем готовы.
Любовь и Безумие
Особняк Эрбле
Затаившиеся в кустах Бомарше и д'Эон начали беспокоиться.
– Ну что же он там делает?
– Он сказал, что подаст нам знак, – проговорил шевалье.
– Что-то долговато…
– Надо ему доверять.
– А если с ним что-нибудь случилось?
