Заяц и Черепаха
Паперть Реймсского собора
«Бог мой, что же он собирается предпринять?» – думал Пьетро.
Занималась заря. Виравольта утром переговорил с Верженном и Сартином, страшно занятыми с того самого дня, когда вся правда стала известна. Вчера вечером в Фисме, следуя по пятам за королем, Черная Орхидея имел конфиденциальную беседу с Шарлем де Брогли. Шеф Тайной службы был обеспокоен: Сапфир не явилась на призыв, а недавнее открытие, касающееся генеалогии Баснописца, лишний раз подтвердило степень его решимости. Парижская облава, проведенная во многом наобум, не дала никаких результатов, а альянс Баснописца со Стивенсом превращал личную месть в политический заговор, способный пошатнуть Францию, а также нарушить равновесие во всей Европе. Лорд Стормон, английский посол, который обычно служил и нашим и вашим, на этот раз решил действовать энергично, поняв, что с первыми посланными им агентами связь утрачена. Кроме того, он уже успел организовать обширную облаву, но в настоящий момент бездействовал. Шли даже переговоры о том, чтобы в виде исключения инициировать сотрудничество между французской и английской контрразведкой, и это предложение не было лишено пикантности, поскольку исходило из уст шефа Тайной службы и главы британского дипломатического корпуса во Франции.
Итак, Баснописец был плодом греховной любви Людовика XV и девицы легкого поведения из тех, которых монарх в таком количестве принимал в своем очаровательном гнездышке Парк-о-Серф! Королевский ублюдок, готовый на все! Вот во что обходилось легкомыслие Возлюбленного Франции! Видимо, этим объяснялись и покушения на осведомителей и агентов: Ланскене, Розетта и Жаба, сами того не ведая, оказались среди жертв. Другие, например Метеор или Змея, принимали участие в расследовании дела Жака Марсия, первого Баснописца. Здесь тоже была отвратительная муть: искал ли и в самом деле встречи с королем этот аббат, бывший неуравновешенным янсенистом, которого, однако, защищали его прихожане и конвульсионистка Мари Дезарно? Неудивительно, что, узнав о случившемся, Людовик XV замял дело…
Но одно казалось бесспорным: угроза была реальнее, чем когда-либо.
Тем временем граф де Брогли продолжал добиваться реабилитации для себя и для Тайной службы. Людовик XVI решил назначить комиссию для анализа деятельности Черного кабинета. Всплыли на поверхность польское дело и «план нападения на Англию», затем подверглись тщательному расследованию миссии службы в других странах. Когда с него были сняты все подозрения, Шарль начал упорствовать, требуя, чтобы всеобщей огласке был предан заговор, который замышлял д'Эгийон с целью заключить его в тюрьму. Едва не задевая достоинство его величества, он потребовал еще и официальную декларацию комиссаров полиции, а также письмо, подписанное самим монархом! Последний был возмущен. О самом главном Шарль попросил слишком поздно: о своем фактическом помиловании и титуле герцога, которого он уже давно добивался. Только что в качестве компенсации ему предложили не титул и не пост в правительстве, а право присоединиться к своему брату Виктору Франсуа, губернатору Трех Епископств в Метце, в качестве помощника и генерал-лейтенанта. В пятьдесят пять лет Брогли возвращался к военному ремеслу, с которого началась его карьера. Но он не смирялся: большинство агентов, включая и Виравольту, все еще находились в его распоряжении; они были по-прежнему признательны шефу Тайной службы. В сегодняшней ситуации он не мог приостановить всю деятельность одним росчерком пера. Поэтому так или иначе Тайная служба продолжала существовать. Тем временем Брогли прошествует завтра в процессии на церемонии коронации вместе со своим братом и кавалерами ордена Святого Духа.
Виравольта произвел смотр вверенных ему войск. Он вернул Августину Марьянну оружие, выданное ему для исполнения миссии. Ничто не могло заменить его итальянский клинок, кинжал и пистолет. В эти минуты Анна Сантамария присоединялась к кортежу королевы. Пьетро предпочел бы укрыть ее в безопасном месте, но она не могла пропустить коронацию. Поэтому он поручил ее охрану Козимо.
– Не допускайте, чтобы вас отвлекали! – кричал он, проезжая верхом перед рядами своих солдат. – Кортеж прибудет через два часа! Ни на минуту не теряйте бдительности ни до, ни во время, ни после церемонии, и в течение всего торжества!
Они заняли позиции с восточной стороны собора. Другие роты окружили здание, вытянувшись шеренгами на паперти или же рассредоточившись по соседним домам. Массивные декорации и теснота затрудняли размещение войск, которые должны были оставить место для подъезда больших экипажей и для толпы. Но солдаты были готовы к тому, чтобы собраться по первой тревоге. Сартин взял на себя охрану кортежа. Вдоль всего пути были дислоцированы элитные части королевского военного ведомства, жандармы гвардии и солдаты легкой конницы с красными обшлагами, а также гусары, стрелки легкой кавалерии и пехотные части. Под командованием Пьетро находились два драгунских полка, солдаты которых славились меткостью стрельбы и могли атаковать с помощью холодного оружия, а также мушкетерская рота. Если бы из-за особого характера его миссий статус Пьетро не был менее официальным, он служил бы в их рядах. Две роты, отличающиеся мастью лошадей, насчитывали по двести пятьдесят человек каждая. Из них около сотни подчинялись непосредственно Пьетро. Он проехал перед ними. Они были одеты в синие мундиры с белым крестом поверх красных костюмов, украшенных золотыми галунами. У всех были шпаги и мушкеты.
«Дьявол! Что же он может предпринять?»
У него было неспокойно на душе.
– Будьте начеку, направляйте потоки людей, следите за движениями толпы и будьте готовы выполнить любое наше приказание!
Он перебирал в памяти различные этапы церемонии, когда к нему приблизился совсем маленький ребенок, скорее всего, питомец соседнего приюта. На голове у него был венок, а на шее – гирлянда из цветов. Он подал Виравольте поднос, на котором лежало письмо, запечатанное воском. Пьетро тут же узнал печать.
– Кто это тебе дал? – тут же спросил он ребенка. – Как тебе удалось пройти?
– Господин в капюшоне… Он сказал, что это для вас и короля… Драгунский капитан велел мне отнести это вам…
Пьетро больше не слушал и вскрыл письмо.
Конечно, оно содержало басню.
Королевский офицер, проделавший весь путь из Версаля, во весь опор мчался к паперти собора. Подковы его коня стучали по мостовой.
Он протиснулся между рядами, размахивая своей шляпой с перьями и крича:
– Посторонись! Посторонись! Сообщение от господина Марьянна из королевского ведомства для Черной Орхидеи!
Пьетро поднял голову; посланец уже спешивался.
Он протянул ему второе письмо, и Виравольта быстро пробежал его глазами.
Затем он вновь взглянул на басню… и побледнел.
Стоявший рядом мушкетер спросил его:
– В чем дело?
Не отвечая, Пьетро протянул ему записку и вскочил на коня; он резко развернул жеребца, который заржал и встал на дыбы. Нахмурив брови, он посмотрел на окружающие город холмы.
Он закричал.
– Вперед! Двадцать черных с Факте на запад от холмов! Остальные со мной! Первый из драгунских туда же, остальные остаются на своих позициях! Послать сообщение Сартину!
Конь его повернулся на сто восемьдесят градусов. В замешательстве мушкетер Факте удивленно поднял глаза:
– Что происходит? Он потряс запиской. Пьетро уже удалялся в облаке пыли.
Слова записки Августина Марьянна прозвучали в ушах Виравольты так, как будто начальник Бюро изобретений Королевского ведомства произносил их лично своим неизменно суровым голосом.
