продолжилась. В соответствии с предписаниями и предусмотренной для Вас процедурой, Ваше пенсионное вознаграждение составляет 10 тысяч фунтов». Виравольта уже некоторое время ожидал этого; но, как и все остальные, он не мог подвести черту под столькими годами службы. Агентуру распустят? Они собираются закрыть лавочку? Следует ли ему вернуться в Италию? Он не был уверен. Пьетро тоже умел читать между строк. Возможно, служба полностью не исчезнет. Дела Франции не могут до такой степени приостановиться, и шпионаж еще ожидают светлые дни… Шарль добавил постскриптум: «Вы знаете, что нам остается завершить еще одну миссию для блага королевского дома. Я не сообщил новому генеральному прокурору о подробностях нашего дела, чтобы не тревожить его. Тем не менее мы обязаны проявлять неослабную бдительность в связи с нависшей над нами угрозой. Спасите агентуру и наших судей. Можете считать это своим последним заданием».
В этом не было никаких сомнений.
Лакей передал Пьетро второе послание от графа де Брогли в тот момент, когда в Зеркальной галерее начинался очередной церемониал.
После утреннего туалета и мессы королевская чета обычно проходила по Зеркальной галерее между выстроившимися в два ряда придворными. В этот момент каждый с нетерпением ждал взгляда, улыбки, слова, которое свидетельствовало бы о том, что он все еще пользуется монаршей милостью. Пьетро встал сзади, за дверью, в которую только что вошел Людовик XVI с супругой. Они следовали вдоль центральной оси галереи. Пьетро показалось, что он узнал лицо парфюмера Фаржона, который в некотором отдалении улыбался и кланялся Марии Антуанетте.
Лакей с серебряной чашей в руках протискивался сквозь толпу по направлению к Виравольте.
– От губернатора.
Пьетро взял послание. Распечатав его, он увидел убористый и словно лихорадочный почерк графа де Брогли. Вот что он прочел:
«
– Не может быть! – воскликнул Виравольта.
Его звонкий и сильный голос разнесся по всей Зеркальной галерее. И тут же все для него прояснилось.
С ошеломленным видом Пьетро повернулся к Людовику XVI и Марии Антуанетте. Он смотрел, как королевская чета следовала под люстрами, меж зеркал и золотых настенных панелей, вдоль этой Зеркальной галереи, полной тысяч отражений, с огромными окнами, сквозь которые струился золотистый солнечный свет.
«Сын короля… Угроза трону…»
Он сразу все понял.
Повсюду в Версале можно было увидеть изображение солнца, эмблемы, выбитой по приказу великого короля на одной из триумфальных арок, которые в былые времена были великолепны и очень изящны. Он присвоил себе этот знак – ведь принц, пожертвовавший собой во имя славы Франции, не мог не быть светочем всего мира. С того момента как он воссел на престол, Людовик XVI Не переставал думать о подготовке к коронации. Уже в мае прошлого года он поручил разработать план церемонии распорядителю Ведомства развлечений и первым дворянам. В декабре он наконец решился выделить сумму в 760 000 фунтов. Коронация будет происходить в Реймсе, по традиции французских монархов. Он выбрал дату 11 июня 1775 года, незадолго до летнего солнцестояния, самого длинного дня в году.
Пьетро забрал себе записку, адресованную Марии Антуанетте, которая, помимо басни «Стрекоза и Муравей», содержала еще и загадочное предупреждение Баснописца.
«Ну разумеется», – подумал Виравольта.
Король, потомок Солнца. Солнцестояние. Новая заря.
Коронация.
Блеск.
В этот день Баснописец нанесет удар.
После этого Шарль де Брогли неистово взялся за дело. Необходимо было перехватить инициативу. Вновь открывшиеся факты подверглись тщательному изучению. Он созвал шпиков и осведомителей, поручил им кружить вокруг Сен-Медара, послал их поразнюхать в бывших кругах конвульсионистов и беспокойных янсенистов. Среди парижских низов была проведена облава, огромная сеть была подготовлена Брогли и генерал-лейтенантом полиции. В улочках и предместьях, тавернах и публичных домах происходили аресты: были схвачены возмутители спокойствия и проститутки, две маркизы- отравительницы и даже королевский повар и фонтанных дел мастер, служившие в самом Версале. Виравольта руководил налетами; в окружении офицеров полиции, которых вынужден был ему выделить Сартин, он без предупреждения появлялся в кафе и харчевнях, на чердаках старых гостиниц и в подвалах всех тех, кто мог иметь какие-либо претензии к монархии, – а таких было очень, очень много. Прочесывались все закоулки в чреве Парижа, вылавливалось все» что было там извращенного и ничтожного; проверки на высоком уровне охватывали английские структуры, Брогли тряс британскую сеть, убеждая Верженна вызвать лорда Стормона и потребовать у него объяснений. Граф набросился на документацию Стивенса. К нему приводили на допрос подданных Георга III, предположительно отдыхавших во Франции. Охота продолжалась и в оружейных залах, и в игорных заведениях; конфискованы были все папки и картотеки; хватали беглых; наведывались к иным бывшим любовницам Людовика XV – вплоть до удалившейся в монастырь Дюбарри! В версальские альковы и сады внедрили шпионов; распускали разные слухи. Агентура, хотя и находившаяся в состоянии агонии, развернулась, до последнего используя свой вес и силы, приобретенные за тридцать лет закулисных интриг, – подобно смертельно раненному зверю, она бросала на выполнение последней миссии всю мощь своего опыта и авторитета.
Коронация приближалась.
Акт IV
Party Time
Мы заставляем детей учить басни, но почему бы не напомнить о них и нашим министрам? Они имеют такое же отношение к деятельности государств, к управлению публичными финансами, как и к житейским ситуациям. Каких ошибок, иногда фатальных, можно было бы избежать, если бы люди прислушивались к их морали!.. Проделки волка и лисицы, не говоря уже об обезьяне и кошке, напоминают обычные действия государств: их язык, их приемы, их интриги, их аргументы отдают каким-то душком меровингской эпохи. Человек, таким образом, стоит не больше, чем звери басен, он стоит даже меньше, так как он больше говорит.
В королевской карете
Дорога в Реймс
Помпезность, с которой в июне проходила подготовка к коронации, не могла не напомнить бедному Людовику блеск его бракосочетания и предвещала столь же строгое соблюдение протокола.
Страна готовилась к этому уже шесть месяцев, и было неудивительно, что на каждом этапе его маршрута короля ждало ликование. Людовик XVI, забившийся в дальний угол своего экипажа, наблюдал за сутолокой, возникавшей при его появлении, пытаясь скрыть свое беспокойство за светской улыбкой. Он нервно складывал руки. До сего момента он правил без таинства миропомазания, но скоро с ним произойдет нечто чудесное. Бог отметит его своей особой печатью, как и всех его предков со времен Кловиса. Ему предстоит облачиться в тогу абсолютной власти, сочетать в своей персоне блеск Неба и душу народа, принять бразды правления! После этого преображения он переродится. Но пока ему предстояло одно из самых ужасных испытаний. Ритм продвижения кортежа не оставлял ему времени на то, чтобы предаваться эмоциям, В одном месте надо было принимать подношения какого-либо восторженного подданного, там осматривать триумфальную арку, а в оставшееся время сдерживать свои вздохи. Он не выдался. Он испытывал неудобства из-за своей близорукости» которая в этом красочном вихре мешала ему наслаждаться изъявлениями любви.
– Рад, очень рад, – только и повторял он без устали.
Рядом с ним, сложив руки на коленях, сидела Мария Антуанетта, глядя прямо перед
