городом. А взять штурмом город — дело житейское. И остатков былого имперского величия недостаточно, чтобы фон Мааркен отказался от столь сомнительного предприятия. Наоборот, это его возбуждало. И он принялся всерьез обдумывать проблему. И по мере того как герцог стягивал под свои тайные знамена все больше разношерстных сторонников, используя старые как мир способы, его мечта начала приобретать реальные черты. Он удвоил усилия, подбирая подходящий план сражения, и довольно быстро обнаружил самый благоприятный момент для открытия огня. Если и устраивать нападение, то лучше всего это сделать во время празднования Вознесения, в самый разгар карнавала. Это был период настоящего затишья, пауза, во время которой власти города, рассредоточенные среди огромной толпы в карнавальных масках, не вмешивались особо в гулянья. И ключевые уязвимые точки в это время не больно-то охранялись. При этой мысли мятежный герцог улыбнулся. Венеция стоила войны, и как только она падет, вся Адриатика и Средиземное море будут принадлежать ему. Своего рода искупление пред Марией-Терезией. И больше никогда с ним не посмеют обращаться как с парией, еретиком среди своих.
Но что в рамках этого плана делало мечты реальными, так это пособники, найденные им в сердце властных структур республики. И это окончательно убедило его в возможности такой авантюры. Фон Мааркен отлично знал, что искусство интриги у итальянцев в крови. И умел этим виртуозно пользоваться. Однако его местные союзники, как во властных структурах, так и обычные граждане, были обоюдоострым оружием. Следовало признать, что Дьявол, Химера, сумел посеять панику в Светлейшей весьма талантливо. А запланированные убийства всед) лишь чистая необходимость. Никаких случайностей. Они были просто вынуждены избавиться сперва от Торретоне, потом от священника Сан-Джорджо и стеклодува Спадетти. Не говоря уже о самом значительном трофее на данный момент: грозном Эмилио Виндикати, могущественном главе Совета десяти! При воспоминании об этом фон Мааркен с трудом удержался от смешка. Что же до Лучаны Сальестри, привыкшей выслушивать на подушке откровения от всех и вся, то и она представляла собой нешуточную угрозу. Но угрозу предвиденную. На стадии, когда подготовка к атаке была еще не закончена, они не могли позволить себе ни малейшего риска. Фон Мааркена покорила ясность мышления Дьявола, который с самой их первой встречи на вилле в Канареджо начал расставлять фигуры на доске, и, зная, что неизбежно придется избавляться от некоторых помех, разработал план их последовательного истребления, основываясь на творчестве величайшего из итальянских поэтов. Экхарту хотелось бы услышать, что Химера, составляя этот план, руководствовался лишь острой необходимостью сохранять в строжайшей тайне сам заговор и личности участников. Своими эзотерическими и сатанинскими зарисовками он сумел отлично запутать противника. И Виравольта, и Рикардо Пави все еще вязли в этой приманке. И точно так же сработали изготовление паноптики и выкрутасы в Арсенале. Дьявол — настоящий художник. В своем роде. Но именно это и смущало фон Мааркена. Зачем понадобились столь сложные постановки? Спектакль в конечном счете обернулся против них. Они перестарались в гордыне своей. Пускать противника по ложному следу — это одно, а вот привлекать излишнее внимание — совсем другое. Дьявол — игрок. Виравольта тоже. Потому-то так быстро и отыскал нужный след, сообразив, что все это отнюдь не деяние психа-одиночки, как можно подумать — и как Дьявол, развлекаясь, одно время позволял ему думать, — а за этим кроется целая группа заинтересованных лиц. Он довольно быстро догадался о причастности стеклодува с Мурано, затем обнаружил проделки в Арсенале и существование паноптики… И хотя организованное дожем расследование в конечном итоге принесло мало плодов, по мнению фон Мааркена, оно все же продвигалось слишком быстро. И теперь бдительность властей во время праздника не только не притупится, как он рассчитывал, а, наоборот, возрастет. Арсенал будет приведен в состояние боевой готовности. А вот это может оказаться решающим фактором по вине необузданных амбиций его эстетствующего союзника. Чрезвычайно самоуверенный, тот явно наслаждался ситуацией. Что это? Легкомыслие? Мания величия? Безусловно, и то и другое. Однако при тщательной подготовке плана он проявил потрясающий организаторский талант и редкую предусмотрительность. Потому-то фон Мааркен и был сильно встревожен, все еще не желая думать о поражении. Поскольку поражение совершенно однозначно означало смерть, в первую очередь его собственную. И он не разделял непонятного оптимизма Дьявола, на которого взирал то с приправленным толикой зависти восхищением, то с растущей опаской. Экхарт был отнюдь не дурак. Если республика падет, то запросы у Дьявола могут оказаться куда более значительными, нежели те, на которые он вправе рассчитывать. Как только Лоредано уберут, властные структуры будут прибраны к рукам. Однако нельзя исключать противодействия другого рода. Фон Мааркен отлично понимал, что вовсе не застрахован от внутренних дрязг и сам может оказаться в опасности… Возможность, к которой нужно заранее как следует подготовиться.
А неподалеку от него Дьявол, как обычно, держал речь перед толпой. Было что-то странное в его выступлении, балансирующем между опереточной глупостью и нешуточной серьезностью. Стоя на обитых бархатом подмостках, он говорил о дальнейшем развитии событий. Предусмотрено четыре основных театра боевых действий. Первый — возле Риальто и судебных контор, которые нужно занять как можно быстрее. Конторы закроются, и дальнейшее весьма упростится. Затем Арсенал, чтобы помешать выходу из него кораблей, когда суда фон Мааркена с его австрияками на борту появятся в лагуне под эскортом фрегатов поддержки. Потом придет очередь «Буцентавра», церемониальной галеры дожа, на которой тот выйдет в море. И наконец, площадь Сан-Марко и, естественно, дворец — самая деликатная часть операции. Ну и прочие ключевые места, кои необходимо захватить в возникшей неразберихе. Для мобилизации своих последователей Дьявол еще раз повторил директивы. А в глубине души уже рисовал вымечтанный образ будущих венецианских властных структур.
Он мечтал о роспуске сената и сосредоточении власти в руках одного совета, размещенного в магистратурах и уголовных судах, количество которых будет уполовинено О прекращении ротации обязанностей и ликвидации общественных служб, с помощью которой Светлейшая надеялась избежать единовластия. О взятии под свою опеку Арсенала, путем подчинения Совета десяти, к которому он присовокупит двадцать новых государственных инквизиторов, придав им прямой контроль над цехами и великими братствами. О помазании полномочного патриарха, обладающего прерогативами всей государственной власти (его самого, естественно), вершителя всех важных политических дел. Об усилении наказаний, заключении под стражу и публичных казнях, призванных сократить преступность и проституцию. О контроле над потоком иностранцев и создании новой системы подорожных. О возвращении территорий на Адриатике и в Средиземноморье. О беспощадной охоте за противниками режима. О ежемесячной проверке счетов игорных и публичных домов. Об увеличении налогов и расширении прав таможни для пополнения казны. Об издании газет и распространении информации исключительно официальными властями. О превращении ночных стражей в государственную милицию, постоянно патрулирующую районы для выявления криминала и мошенничества и слежения за торговлей. Список этим не ограничивался. Во всей Венеции отныне будет лишь один закон, зависящий от политической власти и гарантирующий процветание и безопасность Светлейшей. А он, Дьявол, восстановивший сильную власть, снимет маску, чтобы выполнить свою миссию. И тогда придет конец шарадам, грешникам и картинам в стиле Данте. Он станет силой, явившейся миру. А оставшиеся препятствия, буде таковые возникнут, падут одно за другим, как Джованни Кампьони с его пустыми утопиями. Отлично проделанная операция! Дьявол до сих пор улыбался при воспоминании о ней. Никогда больше сенатор не заступит ему дорогу. Да и никто другой не рискнет.
Химера быстро посмотрел на Экхарта фон Мааркена. Австриец изобразил улыбку, якобы любезную.
«Да, скоро я тобой займусь», — подумал фон Мааркен.
Дьявол, в свою очередь, скривившись под маской, ответил герцогу вежливым кивком.
«Бедный глупый герцог. А ты ведь и понятия не имеешь, что сам — всего лишь пешка».
Когда все закончилось, Андреа Викарио вылез наконец из своего тайного убежища и прислушался — кругом полная тишина. Дом снова опустел. Улыбнувшись, он провел пальцем по губам. Зубы сверкнули в свете люстр, как клыки некоего опасного существа, внезапно выскочившего из темноты. Взмахнув длинным рукавом, Андреа изящным жестом отодвинул занавес, за которым скрывался тайный рычажок, и нажал на панель. Целое крыло его библиотеки с глухим скрежетом развернулось. Викарио всегда знал, что однажды хитроумная планировка, выполненная архитектором по его заказу, станет его спасением. Пришлось перепланировать все западное крыло виллы, сперва чтобы разместить книги, а затем и обеспечить себе надежный тайный выход. И теперь, шагая по заваленным рукописями коридорам, Андреа в очередной раз
