нашкодившим ребенком и хотел, чтобы его не наказывали. Джиб, конечно, очень жалел о том, что он наговорил Хьюгзу и о том, что он вообще целовал Джулию.
— Я действительно раскаиваюсь, Барнет.
— Если ты не хочешь, чтобы Гарлан распускал о тебе слухи, то разбирайся с ним сам. Я не стану вмешиваться. Но, когда в это дело ты вмешиваешь женщину, такую как Джулия, намекая на то, что она… — голос его задрожал… — Хвастая своими успехами с ней… — Он сжал губы и продолжал: — В таком случае, вам не место здесь, мистер…
Подбородок Джиба упал на грудь, ему было очень стыдно за себя, и он хотел, чтобы Барнет отлупил его за этот проступок.
— Видно, что до тебя пока не дошло, что Джулия — жена человека, который спасал тебя не раз и не два. Она думает о тебе только хорошее. Один бог знает, отчего она так думает!
— Вы ей расскажете?
— Конечно нет, для ее же пользы, не для твоей. Я также просил Гарлана не говорить ей.
Услышав это, Джиб даже вдохнул с облегчением, но старался не показать этого. Однако Барнет не закончил своей речи:
— Я не знаю о твоих намерениях, Джиб. Но догадываюсь о твоих планах. И, если то, о чем я думаю, окажется правдой, то я уверен, что в нашем городе тебе это легко не сойдет. Не надейся.
Джиб опять уставился в потолок. Казалось, что все в Стайлсе уже догадались, что Джиб охотится за деньгами Джулии. Все, кроме самой Джулии.
— Я посмотрел документы на шахту, — сказал Барнет, спустя минуту. — Вроде бы все в порядке.
Джиб даже выпрямился, услышав это приятное известие. Документы были в сейфе.
— Однако, Сейрабет не может стать полноправным владельцем шахты, — сказал Барнет, открывая сейф. — У нее на этот участок нет лицензии, да и Роули в последние годы ничего там не делал. По закону, ты можешь зарегистрировать участок на себя.
— Сейрабет должна получить свою долю, — говорил Джиб. — Ведь ее отец имел свою долю в этом деле, а Роули — мой партнер.
Барнет достал из сейфа дело.
— Вот твои бумаги. В таком случае, пусть Сейрабет придет и подпишет документы и Роули тоже.
— Я могу взять бумаги с собой, и они подпишут.
Барнет сел и стал просматривать дело. И вдруг спросил:
— А какой капитал вкладывается в это предприятие?
— Есть у меня небольшая сумма, — сказал Джиб. — У Роули тоже есть.
— Для того, чтобы открыть шахту, милый мой, нужна приличная сумма.
— Может быть, ты вложишь деньги в мое предприятие? Мы уже кое-что сделали там, очистили шахту от змей. Это, черт возьми, хорошее, прибыльное дело, Барнет, — говорил Джиб.
Барнету было явно не до шуток после всего, что произошло. Он сказал:
— Смотри, Джиб, каждый твой шаг — на виду. Любой в городе заступится за Джулию, если кто-то попробует ее обмануть.
Когда Джиб вышел из конторы Барнета, ему стало легче, и хотелось хоть как-то загладить вину за сказанное о Джулии. Единственное, что он мог сделать — так это окончательно завершить уборку у нее в доме. Было еще очень рано, и он мог бы привести все в порядок еще до ее возвращения от Чэпменов.
Зайдя в дом, он разжег плиту, разбудил Мосси и приготовил ему завтрак. Пока Мосси занимался какими-то делами в сарае, Джиб убирал прихожую и лестницу. Вместе с Мосси они промыли стены в столовой, отполировали стол, затем убрали в кухне, а затем еще и на веранде. Было уже четыре часа дня.
Он с нетерпением ожидал Джулию. Он пока не знал, что она думает после вчерашнего поцелуя. Может быть, она будет стесняться того, что случилось, — будет более' сдержанной или сделает вид, что ничего не произошло. Джиба также волновало и то, что сплетники могут многое наговорить о его прошлом: о его конфликтах на шахте, об обманах, о пристрастии к азартным играм. Узнав это, она сразу же изменит мнение о нем, но сейчас он совершенно не хотел об этом думать. Джиб решил, что будет лучше все рассказать ей. Женщины любят, когда мужчина исповедуется и раскаивается. Он сожалел о стычке с Хьюгзом. Если Джулия узнает, как Джиб говорил о ней, она никогда не простит его.
— Мосси, как насчет партии в картишки? — сказал Джиб.
Теперь, когда все дела были сделаны, можно было как-то скоротать время, дожидаясь Джулию.
— Конечно, Джиб, сыграем.
Джиб достал из кармана замусоленную колоду карт. Они с Мосси расположились за столом на кухне и играли в двадцать одно.
— Я слышал, ты настоящий шулер, — сказал Мосси. Сдавая карты, Джиб слюнявил пальцы.
— Где ты это слышал?
— В Бон Тоне, — ответил Мосси с беспокойством. — Парни рассказывали, что в Денвере ты надул одного, а он был на волоске от крупного куша.
— Черт побери, Мосс, ты думаешь, я могу кого-нибудь надуть?
Мосси задумался.
— Ну, думаю, что нет…
Джиб изучил свои карты и спросил:
— Тебе нужна карта, Мосс?
— Нет, у меня достаточно.
Джиб взял себе карту и положил их лицом вверх и сказал:
— Кругом очень много простаков, Мосси.
Джиб взял еще две карты и сбросил ненужные, у него получилось двадцать одно очко. Откинувшись на стул, он бросил карты на стол.
Мосси разочарованно посмотрел на Джиба, выигравшего так быстро.
— В Сан-Франциско мне довелось научиться у парней, которые в картах — профессионалы. После этого я учился пару лет у мексиканских игроков-шулеров, они ловко использовали приемы подмены карт. Но однажды со мной чуть было не расправились, и я отошел от таких игр.
— Ты прекратил шулерство?
— Да я и так могу выигрывать, без всяких там шулерских штучек. Ты же видел, как я играл сегодня.
Мосси посмотрел на него и спросил:
— Ты отказался от выпивки и от курения тоже? Собирая карты, Джиб сказал:
— Миссис Мэткаф — методистка. Черт побери, Мосси, я так очистился за эти дни, что сам мог бы стать методистом.
Под вечер Джулия вернулась из ущелья Даблтри. Она очень устала, потому что практически не спала два дня и две ночи.
— Я переоденусь и что-нибудь приготовлю на ужин, — сказала она Джибу, который помогал ей выйти из кабриолета.
— Теплой воды достаточно, я приготовлю ванну, — сказал Джиб.
— Это прекрасно!
Ванная комната примыкала к кухне. Там размещалась большая оцинкованная ванна, висело зеркало и крючки для полотенец и одежды. Когда печка топилась, тепло поступало в ванную комнату, и даже зимой можно было мыться.
Джулия блаженствовала в теплой воде, отмывая грязь, тщательно промывая волосы. После мытья она оставила волосы распущенными, чтобы они окончательно высохли.
В доме царил мрак, и Джулия зажгла лампу в холле. На вешалке у зеркала висели шляпа Джиба и его пиджак. Она обратила внимание, что холл и лестница сияют чистотой. Она открыла дверь на улицу — на ступеньках сидел Джиб, и она позвала его. Он сразу вскочил, его взгляд и улыбка были полны теплоты и нежности.
— Вы все еще продолжаете уборку… — сказала она с чувством какой-то неловкости. Ей казалось, что она злоупотребляет его добротой.
