бурдюк. — Киль цел, — сказал он, сделав пару хороших глотков, — таран даже не помяло, обшивка не пострадала. Только в одном месте на левом борту ободрало цепью краску.
— Ну? — Кулл обернулся к шкиперу. — Что я тебе говорил?
Атлант весело посмотрел на друга, но тот лишь сокрушенно качал головой, словно плотник только что известил их о скорой и неизбежной ее кончине. Глядя на него, атлант рассмеялся:
— Не понимаю, чем ты не доволен?
— Да доволен я, доволен! — проворчал Шарга.
— Ну так в чем же дело?!
— Не понимаю я, как все это произошло! Не понимаю, якорь мне в глотку, и все! — Он с вызовом посмотрел на Кулла. — «Богиня Морей» цела, и это здорово! Поверь, я радуюсь вместе с тобой! Но почему она цела?! Кто мне может ответить?! Да галера должна была развалиться на тысячу маленьких разбитых шлюпок! И пусть меня акула сожрет, если я не прав!
Он умолк и вопросительно взглянул на Харта. Повисла тишина, и некоторое время только ритмичный бой барабана да плеск волн за бортом нарушали ее.
— Все верно, — ответил плотник, — я и сам ничего не понимаю. Конечно, «Богиня Морей» построена на совесть, у нее невероятно прочный киль, специально рассчитанный на мощные таранные удары, но все-таки не на такие. — И он вновь припал к бурдюку.
— Послушай, Кулл, — заговорил дууржадец, едва Харт умолк, — быть может, ты не все нам рассказал? — Он вопросительно посмотрел на капитана. — Если так, то скажи сейчас, ведь все уже позади!
— Что ты хочешь услышать? — удивился атлант.
— Быть может, маленькая Суали тайком шепнула тебе что-то, чего мы не знаем? — выпалил Шарга. — Но тогда это жестоко по отношению к нам. Думаю, не один я мысленно распрощался с жизнью, когда мы помчались вниз по молочной реке!
— Да нет же! Нет! — Кулл наконец понял. — Проклятье! Я не способен на столь дурные шутки.
— Верю, — мгновенно согласился дууржадец. — Но почему ты не попытался удержаться в озере? Ведь это была наша последняя надежда!
— В том-то и дело, — спокойно объяснил атлант, — что не было ее у нас. — Шарга недоверчиво покачал головой, но капитан жестом остановил его. — Вспомни лучше, как все происходило. Мы табанили, но галеру все равно несло к спуску!
— Неважно! — отмахнулся шкипер. — Ребята нажали бы еще, если надо.
— Нажали бы… — Кулл поморщился, потом криво усмехнулся. — Жить-то всем хочется… Но надолго их все равно не хватило бы! И ты забываешь о «Борхее». Он в любое мгновение мог врезаться в нас, или мы напоролись бы на одну из подводных скал, а это конец! Но даже если бы все обошлось, что б мы делали дальше? Как прорваться через заслон Ридо? И тут я понял, что этот убийственный поток и есть наш единственный путь к спасению!
— Но цепь! — воскликнул Шарга.
— Верно, была еще цепь, — кивнул атлант, — но цепи я тогда не видел. Только галеры, одна из которых перегородила корпусом выход! И тогда я подумал, что, если нам удастся привлечь к себе внимание ее капитана огненными стрелами и если ему жизнь дороже денег, он уйдет с дороги! Правда, оставалась опасность, что они перетрусят слишком сильно и попрыгают за борт…
Шарга обалдело покачал головой. Харт предпочитал не вмешиваться в разговор.
— И ты успел обо всем этом подумать?
— Успел.
— А когда увидел цепь, понял, что нам конец? — Шкипер вопросительно посмотрел на капитана.
Атлант нехотя кивнул.
— Верно, — подтвердил он, — в первый миг так оно и было… Самым страшным для меня оказалось то, что изменить ничего уже нельзя, но я тут же спросил себя: а действительно ли нельзя?
— Ну и?
— Мне пришло в голову, что несмотря на внушительные размеры деревья, растущие в таком месте, не могут быть здоровыми. Наверняка сердцевина изъедена гнилью, а корням не за что как следует держаться. Если ударить посильнее, то, быть может, еще не все потеряно! Так оно и вышло.
Шарга недоверчиво смотрел на своего капитана: все, что тот рассказывал, слишком уж походило на сказку, на бред, который попросту не может воплотиться наяву! Не мог человек, который столько раз сознательно сворачивал на путь, прямиком ведущий к смерти, не погибнуть. С такой байкой в любой портовой таверне рассказчика подняли бы на смех… Но ведь они живы! И от этого никуда не деться… Равно как и от того, что все происходило именно так, как рассказал Кулл. Шарга подумал вдруг, что просто растерялся. Он не верил в слова капитана, хотя и знал, что тот не солгал, потому что сам видел, как все было. Более того — исполнял сумасшедшие приказы! И именно поэтому они живы сейчас!…
— Да очнись ты! — Кулл с усмешкой хлопнул Шаргу по плечу. — Признаться, я и сам не ожидал, что самая обыкновенная, хоть и не слишком простая починка выльется в такое…
Атлант немного помолчал и вдруг расхохотался. Шарга вздрогнул и сначала посмотрел на него с недоверием, потом с пониманием: он был уверен, что человек не может пройти через такое и не повредиться умом. Он и сам чувствовал, что какое-то время стоял на грани срыва, и теперь, когда все прошло, не мог избавиться от этого неприятного ощущения… Ощущения подкрадывающегося на мягких лапах безумия. Шкипер перевел взгляд на Харта. Лицо плотника ничего не выражало, он внимательно смотрел на капитана. Кулл наконец успокоился. Он глубоко вздохнул и обвел встревоженные лица друзей веселым взглядом.
— О боги! Бросьте! — Он вновь хохотнул. — Я вовсе не лишился рассудка. Просто я только сейчас подумал… Вместо того чтобы идти к озеру, мы тем утром могли просто повернуть назад, к Дуур-Жаду, и спокойно отремонтироваться в его доках! И не было бы всего этого! Но ведь никому это даже в голову не пришло! Ни до, ни после!
— А ведь и верно, — удивленно согласился Шарга. — Мы думали о чем угодно, только не об этом… Да что теперь! — Он махнул рукой. — Видно, такова была воля высших богов!
— А-а, перестань! — Кулл скривился. — Воля богов! — передразнил он. — Делать им, что ли, больше нечего, кроме как испытывать нас?! Простое недомыслие, и не больше того!
— Ну не знаю! — Шарга развел руками. — Быть может, ты и прав. Лучше скажи, что нам теперь делать?
— Как что? — удивился атлант. — Вернемся в Дуур-Жад — нужно узнать последние новости, а там видно будет! — легкомысленно закончил он.
Бароном овладело какое-то странное оцепенение. Он стоял, держась за вант, и отчужденно смотрел перед собой, словно не живые люди барахтались в воде у самого борта «Лемурии», и не реальные события разворачивались перед ним, а некое шутовское действо разыгрывалось на потеху знати.
Каус, видя, что от отца толку мало, взял командование в свои руки. Как и папашу, сынка не любили за жестокий и надменный нрав, хотя и признавали за ним несомненное преимущество: все-таки отдаваемые молодым бароном приказы отличались разумностью. Не то что взбалмошные выходки барона-отца!
Ридо смотрел на плававший в воде мусор, на мертвые тела, на хватавшихся за деревянные обломки раненых и изводил себя вопросом: что он сделал не так? Казалось бы, все тщательно продумал — придраться не к чему! Он загнал пирата в ловушку, не им, правда, устроенную, но все-таки ловушку, из которой не было выхода! В ярости Ридо сжал кулаки. А он ушел…
Барон вовсе не считал себя тупицей, как думали о нем окружающие, но жизнь постоянно играла с ним злые шутки. Такие черты характера, как капризность, взбалмошность и нетерпеливость, которыми наградили его боги, сводили на нет даже удачные замыслы, не позволяли воплотить в жизнь хорошие идеи. И ему, в свою очередь, казалось, что окружают его одни глупцы, которые чуть ли не умышленно рушат его гениальные планы. Быть может, именно поэтому, когда сын подрос и неожиданно стал разумным и серьезным советчиком, дела, казалось, пошли на лад. Обладай барон способностью здраво рассуждать, он, вероятно, понял бы: идеи сына были новы и оригинальны только для него, Ридо, и размышления над ними просто-напросто отвлекали его, а потому он не обращал внимания на исполнителей, которые, когда им никто не мешал, действовали вполне сносно.
Но что случилось теперь? Ридо задумался. Да, он проиграл на Вазии. Проклятому пирату повезло, и от этого никуда не деться. Началась погоня. Он сознательно не вступал в бой, понимая, что рано или поздно пригонит атланта к кромке непроходимого моря водорослей, тем самым свяжет его по рукам и ногам и обеспечит себе несомненное преимущество, которым не следует пренебрегать. Он верно рассчитал, что пират не пойдет к грондарскому побережью, путь до которого неблизок и опасен. Тем более не подходили ему Валузия и граничившая с ней Верулия. В Валузии, конечно, его с радостью готов принять любой порт, но шпионы Ридо отыскали бы Кулла, даже если бы пират попытался укрыться где-то на пустынном побережье. Море там открытое, а на побережье нет укромных бухт.
Оставался один путь — на юг, в Каа-у, где у дикаря немало нор, в которых можно отсидеться и куда барон не осмелится сунуться. Именно на это Ридо и рассчитывал, понимая, что навечно Кулл там не останется и что никто из сподвижников морского разбойника, какими бы крепкими узами ни был он связан с атлантом, не рискнет напасть на корабли валузийского барона. Нужно было только переждать, когда пираты залатают пробоину в корпусе своей галеры и выйдут в море…
Но атлант обманул его. Он не пошел в Каа-у, а предпочел укрыться в верулийских землях, что, на взгляд Ридо, было еще опаснее, чем идти к далекому Грондару. Барон с сыном долго спорили, пытаясь понять, что же задумал их хитроумный враг, и в конце концов сошлись на том, что вряд ли у него тут есть тайное убежище, ведь, прознай верулийцы о нем, и Куллу несдобровать, несмотря на всю его хваленую отвагу. Скорее всего, пират пошел к укрытой от любопытных глаз бухте…
И все-
