— Но зачем это тебе было нужно?
Конан пожал плечами — что за странный вопрос, ведь ответ очевиден.
— Ни один человек не может прожить без пищи, одежды и крова, а значит, должен чем-то зарабатывать на жизнь.
— Но разве мало дел, позволяющих прожить честным трудом? — возразила Зита.
— Честным?! Кром! Что же ты понимаешь под честным трудом?
На этот раз настал черед девушки удивляться.
— Да ведь ясно и так! Труд — это… — Она задумалась, ища подходящее определение, и Мелия договорила за нее:
— Это то, во что ты вкладываешь свое умение, свое время, получая взамен деньги с человека, на которого трудишься.
Киммериец иронично хмыкнул.
— Но ведь именно этим я и занимался! Незаметно про браться в дом, полный стражи, отыскать тайник, суметь отпереть хитрый замок, взять то, что нужно, и так же не заметно, как пробрался внутрь, покинуть дом — это большое искусство! И заказчик высоко ценит его, платя немалые деньги!
Мелия досадливо закусила губу. Как-то все нелепо получалось, и при этом именно так, как она сказала — умение, труд и время, за которые кто-то платит деньги! Но ведь все не так! Все поставлено с ног на голову! Только как показать это?
— Но ведь я не о том говорю! Это оплачивается, да, но приносит вред тому, у кого украли!
— Тут ничего поделать нельзя, — спокойно возразил варвар, — так уж устроен мир — если где-то чего-то становится больше, то неизбежно где-то того же самого становится меньше! Это как деньги, которые платит мне мой заказчик. Они переходят из его кошеля в мой карман, и ничего тут не изменить!
— Хорошо, — Зита вмешалась в разговор, — оставим это. Поговорим о другом — к примеру, ремесленник? Ведь он никому не приносит вреда! Почему ты не захотел заняться чем-то в этом роде?
— Кром! — Конан вспылил. — Корпеть от зари дотемна чтобы какой-нибудь жирный боров, купив сшитые тобой сапоги, выудил из мешка с золотом монетку, долго думал, вертя ее в руках — где бы разменять этот золотой, чтобы бросить тебе жалкий медяк?! Да лучше я срежу У него с пояса весь мешок! Так будет проще и быстрее!
— Но ведь это нехорошо! — воскликнула Мелия, сама понимая, что звучат ее слова глупо и наивно, и ожидая, что сейчас киммериец опять взорвется, но, к удивлению ее, он успокоился.
— Для кого нехорошо? — Конан с ухмылкой посмотрел на девушку, и та невольно смутилась, не ожидая такого вопроса.
— Ну-у… — она помялась, подыскивая подходящий ответ, и Зита, в свою очередь, пришла ей на помощь:
— Для того толстяка, у которого ты отобрал кошелек!
Она победоносно посмотрела на Конана, и обе сестры принялись ждать, что он скажет, но «противнику» их, в отличие от них самих, не нужно было ничего придумывать.
— Но если б я не сделал этого, плохо было бы мне: за день работы я получил бы медяк, на который смог купить краюху хлеба да кружку перекисшего вина!
— Но это был бы честно заработанный медяк!
— А-а-а! — воскликнул варвар, — Так вот что важно для тебя!
— Конечно! — Мелия гордо посмотрела на него.
— Скажи, — спросил тогда варвар, — а тот толстяк свой кошель с золотом как заработал?
— Ну… — Мелия смутилась под насмешливым взглядом киммерийца и посмотрела на сестру, вновь прося поддержки, а Конан продолжал:
— Бьюсь об заклад — он в жизни ничего полезного не сделал. Лишь пил да жрал в три глотки!
— Конечно, пользы от него никакой, — поразмыслив, не хотя согласилась Мелия, — но он тратит свои деньги, он их не украл.
— И где же он их взял? — усмехнулся киммериец.
— Они ему достались по наследству, от отца.
— Ну а отец?
— От своего отца…
— И дальше так же?
— Ну конечно! — обрадовалась Мелия, и Зита, довольная за сестру, кивнула. Что ни говори, а она нашла пре красный выход из затруднения.
— Ха-ха-ха! — Конан раскатисто расхохотался. — А ты не пробовала проследить любой из родов шадизарской знати?
— Но зачем это мне? — удивилась девушка, не пони мая, куда он клонит.
— Да для того, моя красавица, — назидательно изрек не желающий сдаваться варвар, — чтобы узнать, что где-нибудь в десятом, двадцатом — неважно, в конце концов, каком — колене один из славных предков ходил в военный поход, из которого вернулся неожиданно богатым.
— Но в этом нет ничего зазорного! — возбужденно воскликнула Зита. — Военная добыча всегда считалась почетным трофеем!
— Ага, — Конан нахмурился, изображая раздумье, — я понял свою ошибку.
— Ну, вот видишь! — облегченно вздохнула Мелия. — Мы рады, что смогли помочь тебе понять это.
— Да, я понял, в чем ошибался, — повторил Конан, — мне нужно было прирезать толстяка, и все получилось бы честь по чести — золото стало бы моим военным трофеем.
Некоторое время Конан ждал, что они ответят, но сестры молчали. Им никогда даже в голову не приходило посмотреть на окружающий их мир под таким углом.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что и мы с сестрой.. — но Конан не дал ей договорить, подняв руки примирительным жестом.
— Кром! Да нет же! Я о другом. Когда-то один из предков толстяка отправил на Серые Равнины множество невинных людей и, забрав их имущество, разбогател. Он передал деньги по наследству, и в итоге они пришли к нашему толстяку. Я просто хочу спросить тебя: почему теперь я должен заботиться о нем, а не о себе?
— Да потому, что есть закон!
— Xa! А кто его придумал и зачем? Такие же, как он, чтобы закон защитил их самих и их деньги?
Зита в отчаянии замотала головой. Она совсем запуталась и не знала, что сказать, но согласиться не могла и не хотела.
— И все же я считаю, что ты не прав. Война есть война. Это не нами придумано. Она велась где-то далеко, и законов Заморы никто из наших предков не нарушил.
— Я понимаю тебя. — Конан кивнул и серьезно добавил: — Скажу больше: я согласен с тобой, и сам живу именно по твоим правилам. Я киммериец и объявил войну Заморе. Поэтому все, что попадает здесь ко мне — мои военные трофеи!
Он серьезно смотрел то на одну, то на другую из сестер, но в глубине его синих глаз Мелия видела сверкавшие озорством льдинки смеха. Она нахмурилась, но не выдержала и рассмеялась.
— А ты умен, варвар!
Конан рассмеялся следом, а за ними и Зита. Возникшее было напряжение спало, но молодая колдунья посерьезнела первой.
— Быть может, на сей раз ты отступишь от правил и отдашь мне талисман? Я возмещу тебе убытки!
Она лукаво улыбнулась ему.
— Что ж, — Конан изобразил на лице глубокую работу мысли, — об этом стоит подумать.
Глухой удар оборвал их разговор, не дав ответить — киммериец вскочил как ошпаренный, настороженно прислушиваясь, стараясь понять, откуда мог прийти звук, в руке его неведомым образом очутился меч. Следующий Удар заставил Зиту вздрогнуть, и ей показалось, что Конан рванулся вперед еще до того, как он прозвучал. Они бросились следом, помня его слова о том, что должны находиться все
