Она покраснела до корней волос.
– Блестящие люди никогда не думают о загубленных ими жизнях, – сказал я, – на то они и блестящие.
Я смотрел, как Винни краснеет. Она обеими руками натянула на уши свою вязаную шапочку. Взглянув последний раз на небо, мы начали спускаться с холма.
31
ВЫ НЕ ЗАБЫЛИ: 1) выписать чек для компании «Уэйвформ Дайнэмикс»? 2) указать на чеке номер вашего счета? 3) подписать ваш чек? 4) произвести платеж полностью – частичные платежи мы не принимаем? 5) вложить в конверт ваш подлинный платежный документ, а не копию? 6) вложить ваш документ в конверт таким образом, чтобы в прозрачном прямоугольнике был виден адрес? 7) отделить зеленую часть вашего документа по пунктирной линии и сохранить ее для учета? 8) указать ваш точный адрес и почтовый индекс? 9) если вы планируете переехать, сообщить нам об этом по меньшей мере за три недели? 10) заклеить конверт? 11) наклеить на конверт марку – министерство почт не осуществляет доставку корреспонденции без почтового сбора? 12) отправить конверт по меньшей мере за три дня до даты, указанной в синем квадратике?
В тот вечер никому не хотелось готовить. Мы сели в машину и поехали на торговую улицу где-то в глуши, за городской чертой. Бесконечная полоса неонового света. Я остановился у заведения, где подавали курятину и шоколадные кексы. Мы решили поесть в машине. Машина вполне соответствовала нашим запросам. Нам хотелось есть, а не глазеть на людей. Хотелось набить желудки и поскорей с этим покончить. Мы не нуждались ни в пространстве, ни в ярком свете. И уж совсем ни к чему было сидеть друг против друга за столом и совместными усилиями плести за столом тонкую и сложную перекрестную сеть кодов и сигналов. Мы были согласны есть, глядя в одну сторону, почти ничего не видя дальше своих рук. Все это смахивало на какое-то оцепенение. Дениза принесла еду в машину, раздала бумажные салфетки. Мы начали трапезу. Ели полностью одетые – в пальто и шапках, – ели молча, терзая куриные крылышки и ножки руками и зубами. В напряженной сосредоточенности все помыслы свелись к единственной неотвязной мысли. Я с удивлением обнаружил, что страшно проголодался. Я жевал и глотал, почти ничего не видя дальше своих рук. Вот как голод уменьшает вселенную. Вот он – край зримого мира пищи. Стеффи оторвала от куриной грудки хрустящую кожицу и отдала Генриху. Кожицу она никогда не ела. Бабетта обсосала косточку. Генрих обменялся с Денизой крылышками – большое на маленькое. Он считал, что маленькие крылышки вкуснее. Все отдавали Бабетте косточки – обгладывать и обсасывать. Я отогнал от себя мысленный образ мистера Грея, развалившегося нагишом на кровати в номере мотеля, – картинка нечеткая, расплывчатая по краям. Мы послали Денизу за новыми порциями и молча стали ее ждать. Потом вновь набросились на еду, почти ошеломленные глубиной своего наслаждения. Стеффи негромко спросила:
– Почему астронавты не падают вниз?
Наступила пауза – мгновение, выпавшее из вечности.
Дениза перестала есть и сказала:
– Они легче воздуха.
Мы все перестали жевать. Повисла тревожная тишина.
– Там нет воздуха, – сказал наконец Генрих. – Они не могут быть легче того, чего нет. Космос – вакуум, если не считать тяжелых молекул.
– А я думала, в космосе холодно, – сказала Бабетта. – Если там нет воздуха, как там может быть холодно? Почему бывает тепло или холодно? Из-за воздуха – по крайней мере, так я считала. Если нет воздуха, не должно быть холодно. Это как день без погоды.
– Неужели там совсем ничего нет? – спросила Дениза. – Что-то же должно быть.
– Что-то есть, – раздраженно сказал Генрих. – Тяжелые молекулы.
– Когда не знаешь, надевать ли свитер, – сказала Бабетта.
Вновь наступила пауза. Мы немного подождали, гадая, окончен ли разговор. Потом опять взялись за еду. Принялись молча обмениваться лишними кусочками курицы, совать руки в картонные коробки с жареной картошкой. Уайлдер любил мягкие белые ломтики, и все выбирали их для него. Дениза раздала маленькие пакетики с водянистым кетчупом. Как и все в машине, наши облизанные пальцы пахли жиром. Мы менялись кусочками и глодали кости.
Стеффи вполголоса спросила:
– А в космосе очень холодно?
Мы снова стали ждать. Потом Генрих сказал:
– Зависит от того, как высоко заберешься. Чем выше, тем холоднее.
– Минуточку! – сказала Бабетта. – Чем выше, тем ближе к солнцу. А значит, теплее.
– С чего ты взяла, что солнце находится высоко?
– Как же оно может быть низко? Чтобы увидеть солнце, надо посмотреть наверх.
– А ночью? – спросил Генрих.
– Оно находится с другой стороны земли. Но люди все равно смотрят наверх.
– Самое главное в теории сэра Альберта Эйнштейна, – сказал он, – солнце не может быть наверху, если стоишь на солнце.
– Солнце – огромный расплавленный шар, – сказала Бабетта. – Стоять на солнце невозможно.
– Он же сказал «если». По существу, нет ни верха и низа, ни жары и холода, ни дня и ночи.
– Что же есть?
– Тяжелые молекулы. Весь смысл космоса в том, что там могут остывать молекулы, улетевшие с поверхности гигантских звезд.
– Как молекулы могут остывать, если не существует ни жары, ни холода?
– Жара и холод – всего лишь слова. Считай, что это просто слова. Нам приходится употреблять слова. Не можем же мы только мычать.
– Это называется солнечная королла, – сказала Дениза, затеявшая отдельную дискуссию со Стеффи. – Мы видели ее недавно, когда смотрели прогноз погоды.
– А я думала, «королла» – это машина, – сказала Стеффи.
– Всё на свете – машина, – сказал Генрих. – Нужно понять самое главное: глубоко внутри гигантских звезд происходят самые настоящие ядерные взрывы. Русские баллистические ракеты, которые должны внушать всем такой страх, – полная ерунда. Тут взрывы в сотни миллионов раз мощнее.
Наступила долгая пауза. Никто не произнес ни слова. Вернувшись к еде, мы успели откусить и разжевать только один кусочек.
– Предполагается, что эту безумную погоду нам устраивают русские физики, – сказала Бабетта.
– Какую безумную погоду? – спросил я.
– У нас есть физики, у них есть физики – предположительно, – сказал Генрих. – Они хотят сгубить наш урожай, влияя на погоду.
– Пока что погода нормальная.
– Для этого времени года, – язвительно вставила Дениза.
Как раз на той неделе один полицейский видел, как из НЛО выбросили тело. Это случилось во время обычного патрулирования на окраине Глассборо. Мокрый от дождя труп неопознанного мужчины, полностью одетого, был найден той же ночью, чуть позже. Вскрытие показало, что смерть была вызвана множественными переломами и остановкой сердца, произошедшей, возможно, в результате сильнейшего шока. Под гипнозом полицейский, Джерри Ти Уокер, во всех подробностях оживил в памяти загадочный ярко светящийся неоном объект, с виду похожий на громадный волчок, зависший на высоте восьмидесяти футов над полем. Полицейский Уокер, ветеран вьетнамской войны, сказал, что эта странная сцена напоминает ему, как экипажи сбрасывали с вертолетов людей, подозреваемых в связи с вьетконговцами. Удивительно:
