Какое-то время машину вел Фрэнк, Уэйн пересел вперед. Во всяком случае, они едут не на «бель-эйр», а на «мерсе» 58 года, с помятым корпусом и пришпоренным движком прямо из мастерской, с легким ходом, просто летит как из рогатки, а не едет. Уэйн включил радио на полную громкость. Ветер рвался в окна. Все новое оружие они оставили у «Альфы», кроме одной винтовки, которую увез Мэкки. В лицо Уэйну орал рок- н-ролл. Середина ночи недалеко от Таллахасси.
Отец Уэйна говаривал: «Бог создал больших людей и маленьких. А Кольт создал револьвер, чтобы всех уравнять».
Но они не ставили перед собой цели вычислить среднее арифметическое социума. Их миссией было прорваться через грань. Уэйн все время встряхивал головой, чтобы фрагменты мозаики улеглись. Фрэнк даже посмотрел на него. Уэйн поражался, что в Америке могла возникнуть подобная идея. И вот он оказался в гуще событий, едет в машине, продуваемой ветром.
Они помочились в поле под небольшим дождем.
Уэйн сел за руль, когда позади в небе вспыхнули первые красноватые лучи. Радио выключили, окна закрыли. Фрэнк спал на заднем сиденье, постанывая сквозь зубы.
– Я все еще никак не привыкну, – произнес Уэйн, посмотрев на Раймо. – Читаешь научную фантастику?
– Спятил что ли, Уэйн?
– Где-то так я себя и чувствовал перед ночным прыжком – неужели это по правде?
– Это правда, говорю тебе.
– Я знаю, что правда.
– Сначала отменили Чикаго. Теперь в Майами не будет кортежа.
Уэйн не сводил глаз с Раймо, изредка бросая взгляд на дорогу. Машина шла легко и бесшумно, отлично слушалась.
– Несемся куда-то в ночи, – сказал он с притворной паникой.
– Нам заплатят кругленькую сумму. Считай, что это твоя обычная работа.
– Будто мы избранные, а впереди главная миссия нашей жизни.
Они обогнали военную автоколонну. Через какое-то время Раймо указал на заднее сиденье.
– Мне тут кое-то пришло в голову.
– Что?
– Наверное, придется его прикончить.
– Кого? Твоего пса?
– Он совсем потерял координацию. Когда пытается встать, лапы все время разъезжаются.
– Нервная система полетела.
– В клинику везти не хочу. Их там газом усыпляют.
– Газом не хочешь?
– Даже думать об этом не могу.
– От некоторых вещей, сам знаешь, никуда не деться.
– Этот пес у меня еще до Хирона был.
– Но сам не решаешься.
– Как тут решишься.
– Я приторможу, как будет случай.
Он вгляделся в бесстрастное лицо Раймо и через пять миль свернул к местному аэропорту.
Его охотничий нож лежал в мешке цвета хаки, завернутый в два свитера.
Уэйн остановил машину у травянистой обочины длинной прямой дороги, вдоль которой шел забор из рабицы с колючей проволокой сверху, натянутой под углом. Он выбрался из машины и подождал, когда Раймо опустит большого пса на траву. Вдали виднелись ангары и небольшие самолеты. Раймо сел в машину, проехал пятьдесят ярдов и остановился. Пес стоял у дороги. Уэйн подошел сзади, постоял рядом, затем оседлал его. Звезды еще видны. Взял пса за шкирку и с силой приподнял. Передние лапы заскребли по воздуху. Уэйн завел руку с ножом псу под голову. Зарычал, перерезая глотку. Затем разжал левую руку. Пес тяжело рухнул. Упал между ног Уэйна, истекая кровью. Тот снова зарычал и направился к машине, подняв руку с окровавленным ножом. Он хотел, чтобы Раймо это увидел – просто знак, жест, значение которого словами не описать.
Теперь он смог уснуть. Все они немного поспали этим поздним утром. Через несколько часов, когда стемнело, они нащупали по радио пульс Далласа, хрипы и шорохи на самом краю диапазона, затем всю долгую ночь слушали зловещий голос:
– Вот что, мои славные, Большой «Д» сегодня не в духе. Время подходит. Заметьте, что люди говорят стра-а-ашные вещи. Ночь быстро подступает. Чувствуете? Опасность в воздухе. Прямо на улице. Доски объявлений. Наклейки на бамперах. Листовки. Там говорят гадости о наших руководителях. Иду я утром по улице и вижу – на витрине нарисована загогулина. И тут до меня доходит, что это
Раймо, Уэйн и Фрэнк никогда не бывали в Далласе, поэтому никак не могли понять, что за чертовщину он несет.
Среда. Ли вышел из дома и направился в закусочную, где обычно завтракал. Он проверил номера машин, припаркованных на Норт-Бекли, – нет ли автомобиля агента Харди. Они купят себе модную мебель и стиральную машинку для Марины.
Он заказал омлет. Ел, положив под левый локоть сложенную газету. Вокруг шумели и разговаривали. Уткнувшись в страницу, он читал четвертую или пятую за неделю статью о преподавателе политических наук из Йельского университета, которого арестовали в Советском Союзе за шпионаж. Задержали его у гостиницы «Метрополь», одной из тех, где останавливался Ли. Статья была словно о нем самом. Все, что он слышал, видел, читал за последнее время, было о нем. Их послания проникали через поры его кожи.
Он отправился к автобусной остановке, глядя по дороге на номера машин. Медно-красный «меркурий» сбавил ход и не спеша покатился рядом с Ли. Все те же затемненные окна. Он приготовился назваться О.Х.Ли и больше ничего не говорить. Свои права он знает. Права ему гарантированы. Он не потерпит назойливого преследования.
Окно опустилось, Дэвид Ферри положил локоть на дверцу, затем повернулся и взглянул на него.
– Мне нельзя опаздывать на работу, – произнес Ли.
Они двинулись к книжному складу. Ли несколько раз прерывал беседу, показывая, куда ехать. Боялся, что пропустят поворот.
– Газеты читал? – спросил Ферри. – Понятно, у них через день по статье. Сначала он приезжает. Потом обедает в Торговом центре. Затем, автокортеж по центру города. Потом, в обеих вчерашних газетах – своими глазами видел – от улицы к улице прочерчен маршрут кортежа. С Харвуд на Мэйн-стрит, оттуда на Хьюстон, с Хьюстон на Элм-стрит. Далее по Элм-стрит на автостраду Стеммонс. И я подумал – ведь старик Леон читает все это. Что он чувствует? Что ты почувствовал, Леон? Наверное, это было потрясающе. Словно видение в небе. Небось кровь застыла в жилах.
– Я знаю только, что у него пять городов за два дня. Сюда он приедет через несколько часов.
– Они знают, где ты живешь и работаешь.
– Я вообще не читал вчера газет.
