— Да.
— И никаких извинений в мой адрес?
— Нет.
Удивление Лили сменилось гневом.
— Но ведь именно я пострадала больше всех! Это меня выгнали с работы. Это я не м-м-могу появляться на людях без того, чтобы за мной не увязался кто-нибудь, как за течной кошкой. Я тоже заслуживаю извинений. Как же насчет того, чтобы оправдать м-м-меня? — Сердце у нее колотилось. Она не помнила, когда еще была так расстроена. — Кто написал это, снова Терри?
— Нет, не Терри, — отозвался Джон. — Девид Хендрикс. Он давно работает штатным корреспондентом.
— Все-таки Салливан подлец. — Лили кипела от гнева. — А что другие газеты?
— То же самое. Маленькие, неприметные информашки.
— И вот так все кончится?
— Вероятно.
С трудом подавляя ярость, Лили бросила лишь короткое «спасибо» и положила трубку. Потом позвонила Поппи и попросила соединить ее с Кэсси Бэрнс.
Как и многие из соседних городков, Лейк-Генри имеет свои органы самоуправления. Каждый год в марте в течение двух вечеров церковь заполняют местные жители. Они приходят, чтобы решить голосованием вопросы, касающиеся городской жизни. Через год здесь же переизбирают председателя городских собраний. Зачастую именно это лицо определяет повестку дня и является самой большой властью в городе.
Правда, в самом Лейк-Генри городские собрания служат скорее для поддержания общественных связей в самый тоскливый период года, чем для осуществления каких-либо реальных функций. На деле же повседневные проблемы городского быта по мере их возникновения разрешаются либо шефом полиции, либо почтмейстером, либо городским делопроизводителем. Однако самые серьезные дела в конце нынешнего тысячелетия связаны, как и всюду, с проблемами экологии. Ими-то как раз и ведает Городской комитет Лейк-Генри.
Впервые этот орган был сформирован в двадцатые годы, когда увеличивающиеся толпы летних гостей стали раздражать местных жителей. Тогда-то члены комитета и занялись охраной озера и прилежащих к нему территорий. Со временем, по мере обострения экологических проблем, власть комитета увеличивалась.
Ограничений в количественном составе этого органа нет. В него может войти каждый, кто хочет. Для этого нужно неукоснительно соблюдать единственное требование — обязательно присутствовать на ежемесячных собраниях. Впрочем, когда созывается внеочередное заседание (как правило, в ответ на какие-либо шаги законодательных органов штата, по мнению горожан, ущемляющие их свободы), то все члены Городского комитета также обязаны явиться или предъявить уважительную причину своего отсутствия. На всех заседаниях присутствует около тридцати наиболее активных граждан. Каждый год в январе они устраивают новогодний праздник и выбирают из своих рядов нового главу.
Кэсси Бэрнс уже четвертый год работала председателем комитета Лейк-Генри. Она первой из женщин заняла этот пост и до сих пор, хотя ей стукнуло уже тридцать пять лет, оставалась самым молодым членом уважаемого собрания. Всю жизнь Кэсси прожила в городе, откуда уезжала лишь для того, чтобы учиться в колледже, а потом — в школе юристов. Не успели чернила просохнуть в ее дипломе, как она вернулась в Лейк-Генри и занялась частной практикой. Десять лет спустя Кэсси стала городской активисткой.
Лили поджидала ее на крылечке. В тот день озеро мирно дремало в тумане. Наверное, только благодаря этой умиротворяющей погоде Лили хоть как-то владела собой. Услышав шум ротора, она сошла с крыльца, встала у фасада, обращенного к дороге, и молча смотрела, как Кэсси паркует свою аккуратную маленькую машину, не менее заслуженную, однако, чем взятый на прокат «форд». Сзади, между тяжеленными даже с виду толстыми папками, хоккейной клюшкой и пакетом с едой из придорожного кафе, были зажаты два детских сиденья.
Накинув на плечо кожаный ремень своей сумки, Кэсси выбралась из машины — собранная и спокойная, в узких темных джинсах, белой шелковой блузе, блейзере, цветастом шарфе и ботинках.
— Спасибо, что приехала, — сказала Лили.
Кэсси улыбнулась.
— Мы все думали, вернешься ли ты. Знаешь, любовь к предположениям у наших горожан в крови. Однако никто не знает, что я тут. Твой секрет я никому не выдам, пока ты сама на это не решишься. — Она протянула Лили руку. — Давно мы не виделись.
В школе Кэсси училась на класс старше, чем Лили, и пользовалась значительно большей популярностью. Лили надеялась, что это уверенное и крепкое рукопожатие отвечает действительному положению вещей и мироощущению Кэсси.
Они могли поговорить и на крыльце, поскольку туман надежно укрывал их от чужого взгляда. Но было слишком прохладно и сыро, и потому Лили провела гостью в дом и предложила ей кофе. Они присели в гостиной: Лили — в кресло, Кэсси — на диван.
— Ты следила за публикациями? — начала хозяйка.
— О да. Трудно не следить за тем, что касается нашей землячки.
— И видела сегодняшние газеты?
— Видела. Ватикан защитил кардинала, и «Пост» перед ним извинилась, забыв о тебе. Ничего удивительного. На прессу работают классные юристы. Очевидно, они предупредили редактора насчет ответственности перед законом. Но сверх необходимого Журналисты ни за что не сделают даже ничтожного шага. «Пост» опубликовала извинения, но не опровержение. Возможно, если кардинал не потребует, то они так и не напечатают его. А может, и напечатают, но лишь неделю спустя и где-нибудь в подвале, после строчных объявлений, чтоб никто не видел. Насчет порядка публикации опровержений есть специальные правила: где их помещать и каков их объем. Надо бы заглянуть в массачусетсское законодательство.
Лили не интересовало законодательство. Она рассуждала с точки зрения здравого смысла:
— Но как же они могли не упомянуть меня, извиняясь перед кардиналом? Если я была замешана в этой предполагаемой сексуальной связи, а мой «партнер» оправдан и получил публичные извинения, то почему меня проигнорировали? И почему обвинения публикуют на первой полосе, а извинения — где-то в нижнем углу, на внутреннем листе?
— Вот так они и работают, — с неприязнью констатировала Кэсси.
— То, что со мной проделали, несправедливо с моральной точки зрения. Ладно, это для них ничего не значит. Но они нарушили законы. Вот о чем я хочу поговорить с тобой.
— Ты не наняла Максвелла Фандера?
— Нет. Он соглашался взяться за это дело ради паблисити и ради денег. — Лили назвала сумму, затребованную адвокатом.
— Тут нечему удивляться. Он привык к большим гонорарам. И все же находятся люди, готовые платить и такие деньги. Возможно, он даже сделал тебе скидку… Но ведь все равно не ясно, сколько это стоит на самом деле. Фандер, наверное, нажимал еще и на карманные расходы? — Лили кивнула, и Кэсси добавила: — Судебные издержки в подобных делах не так уж велики. Во всяком случае, не настолько.
Вдруг Лили осенило:
— А я могу обратиться в Нью-Хэмпширский суд? — спросила она.
— Почему бы и нет? Ведь эти газеты продаются и у нас. Значит, в Нью-Хэмпшире тебя оклеветали так же, как и в Массачусетсе или в Нью-Йорке.
— Вот именно, оклеветали! — горячо откликнулась Лили. — Ни слова правды во всем, что обо мне написали. И даже в том, на что только намекнули.
— Лживость намеков труднее доказать. — Кэсси достала из сумки блокнот и ручку. — Так что давай начнем с прямых обвинений.
— Они написали, что я состояла в связи с кардиналом. Это неправда.
Кэсси сделала пометку.
— Отлично. Это пункт первый. Что еще?
