— Мы попробуем выяснить, кто это сделал, — пообещал полицейский. — Сделаем все, что можем.
— Спасибо вам, — произнесла Аманда.
Аманда покинула дом последней из соседок. С Гретхен еще оставались полицейские, Грэм и Ли. Остальные разошлись. Из детей был виден только Джорди, который наблюдал за происходящим с крыльца дома Коттеров.
Когда Аманда подошла к Карен и Джорджии, Карен спросила:
— Что ты там так долго делала?
— Я прошлась по всему дому вместе с Гретхен, чтобы проверить, не пропало ли что. Если бы у меня случилось что-нибудь подобное, я бы предпочла, чтобы со мной кто-то был.
— Что-нибудь пропало? — поинтересовалась Карен.
— Нет. Гретхен не думает, что тот, кто влез к ней в дом, поднимался наверх. У него была цель — картина.
— Значит, это не кража, — сделала вывод Джорджия, — отсюда следует, что кто-то имеет на нее зуб. — Она слегка улыбнулась Карен: — У тебя, например, есть все основания.
В другой ситуации они бы все расхохотались, но сейчас Карен даже не улыбнулась.
— Вы заметили, как Бобби Чапизи смотрел на Гретхен? — спросила она.
— Он вообще на нее не смотрел, — ответила Джорджия.
— Вот именно. Не смотрел. Похоже было, что ему хотелось бы оказаться где угодно, только не дома у Гретхен.
Джорджия нахмурилась:
— Ты думаешь, они с Гретхен?..
Аманда поддержала ее:
— Он не избегает Гретхен. Он такой всегда — напряженный, чопорный, неуклюжий.
— Он подходящего возраста, — заметила Карен. — И неженатый.
Джорджия вернулась к теме взломщика:
— Стоит ли ей оставаться ночью одной?
— К себе я ее не позову, — заявила Карен. — Соседям надо помогать, но оставлять ее у себя на ночь было бы самоубийством.
Повисло неловкое молчание.
Карен махнула рукой, словно отрекаясь от своих слов:
— Боже мой, я не то сказала. Забудем.
— Элли очень переживает, — сказала Джорджия, меняя тему разговора, и посмотрела на крыльцо Коттеров: — А как Джорди?
— Молчит. — Карен понизила голос: — Попробую с ним поговорить.
Она направилась к своему дому, но Джорди уже исчез за дверью. Карен постояла в нерешительности, затем пошла за ним.
— Еще одна проблема, — вздохнула Джорджия, когда они с Амандой шагали к дому Ланге. — У матери с сыном нелады. Но почему?
Аманда ответила не сразу. Она не любила анализировать психологию друзей, но доверяла Джорджии.
— Мне кажется, у них в доме напряженная обстановка, — сказала она. — Думаю, что у Карен с Ли не все в порядке. Дети чутко улавливают такие вещи.
— Карен что-нибудь тебе рассказывала? — спросила Джорджия.
— Нет. Но ведь ты слышала, как она разговаривает.
— Она обычно не такая, — заметила Джорджия. — Ты думаешь, Ли может быть отцом ребенка Гретхен?
— Не знаю. Гретхен никак не отреагировала на его появление.
Дойдя до дома Джорджии, они сели на бордюрный камень.
— Меня подолгу не бывает в Вудли. Да нет, я не думаю, что Расс приволокнулся за Гретхен. Мне не кажется, что он настолько одинок.
— Он любит тебя без памяти, — возразила Аманда.
— Верно, но всему есть предел. Я видела фрагмент статьи, которую он написал. Об одиночестве того из родителей, кто сидит дома. Он напечатал это и выбросил — не порвав. Может, хотел, чтобы я прочла.
— А почему выбросил?
— Хороший вопрос. Возможно, признание оказалось слишком откровенным? Недостаточно мужественным? Все, что я могу сказать: я счастлива, что вернулась домой раньше, чем планировала.
— Продажа компании сорвалась из-за того, что ты бросила покупателей в Тампе?
— Да, но дело того стоило. Я была нужна Элли. И Томми тоже, ведь он хорошо знал Куинна. Он не показывает виду, но он рад, что я приехала.
Аманда восторгалась Джорджией. Этой женщине не нужно учиться психологии, чтобы понимать членов своей семьи.
— Так эта компания собирается выкупить часть твоей? — спросила она.
— Юристы ведут переговоры. Мой говорит, что они собираются сделать одно предложение. Вопрос в том, подойдут ли мне их условия. Они хотят, чтобы я осталась на три года, пока кто-нибудь из их сотрудников полностью не войдет в курс дела. Это означает, что поездок будет столько же. Не знаю, хочу ли я этого. Может быть, мне будет лучше просто уйти.
— А если ты скажешь им об этом?
— Они могут отказаться, а мне бы очень этого не хотелось. Но если я продам компанию, а разъезды не прекратятся, это будет совершенно невыносимо.
Аманда грустно улыбнулась:
— В жизни много невыносимого.
— Ты про детей? — спросила Джорджия.
— В том числе.
— А Грэм? Вы все еще не разговариваете?
— Разговариваем. Начали разговаривать.
— А секс?
Аманда засмеялась:
— Ты в своем амплуа.
Джорджия обняла ее и тихо сказала:
— Я не со всеми откровенничаю на эти темы. Просто я очень беспокоюсь за вас с Грэмом. Ты целыми днями выслушиваешь чужие проблемы. А кто выслушивает твои?
— Ты. — Аманда тщательно подбирала слова: — Тут как бы существует преграда — когда мы думаем о сексе, возникает напряжение.
— Но ведь так было не всегда.
— Боже, конечно, нет, — сказала Аманда с чувством. — Он меня безумно возбуждает. Он нежен и внимателен. Он чувствует, что тебе нужно, и улавливает настроение. Он знает, как доставить удовольствие женщине. — Вдруг она остановилась. — А я отвечаю на это и становлюсь такой, какой хочу быть.
— Звучит прекрасно.
— И было все прекрасно. До прошлого года. Теперь, когда мы занимаемся любовью, это уже не мы. И мы не такие, какими хотим быть. Мы просто совершаем движения.
— Вам мешают мысли о ребенке.
Аманда решительно ответила:
— В этом месяце нет. Я не меряю температуру, не принимаю лекарств, не хожу в клинику. — Она беспомощно вздохнула. — Но, похоже, это не имеет значения. Мы не можем сдвинуться с мертвой точки. Мы как будто разучились радовать друг друга. Как будто никак не можем выполнить этого…
— Обязательства?
