всяко перепадет…
— У меня видны носки? — забеспокоился Филипп.
— О, Боже! Нет. Не знаю! Какая разница. — Она отмахнулась. — Просто мы должны стремиться к неприметности, а вместо того за нами вечно тащатся носильщики, таксисты, проститутки, нищие и продавцы газет. Это не расследование, а цирк на выезде!
Кервель сидел тихий и грустный.
— Вы хотите, чтобы я купил ммм… камуфляж? Как это будет по-русски?
— Камуфляж. — Даша невольно улыбнулась. — Да не расстраивайтесь вы так. Вам всего-навсего надо купить джинсы — только, конечно, не за тысячу долларов, а самые обыкновенные, в которых все ходят. Свитерок какой-нибудь долларов за тридцать. Кроссовки. И все. Ни одна собака не заподозрит, что у вас есть…
Тут она замялась. Избавиться от надоевших чемоданов это. конечно, хорошо, но если она сейчас слишком перепугает сводного дядю, тот вообще может свинтить отсюда вслед за свитерами, а одной ей будет тяжело… Да и боязно.
— В общем, лучше просто не бросаться в глаза. Филипп приложил к носу платочек:
— Но почему? Даша не выдержала:
— Двое уже мертвы! Вам этого мало?
Испуг, промелькнувший на лице француза, свидетельствовал о том, что ему этого более чем достаточно.
— Вы всерьез полагаете, что кто-то убивает претендентов на наследство?
Даша откинулась на предварительно взбитую подушку.
— Вполне возможно.
— Но ведь Никита жив.
— Пока еще. — Она многозначительно прищурила один глаз и выставила вперед указательный палец, изображая пистолет. — Может настоящий убийца еще и окажет нам эту услугу.
Впервые за то время, что он узнал о пропаже своих драгоценных саквояжей, Филипп широко улыбнулся:
— Ах вы, чертовка! Я все понял: вы специально меня пугаете, чтобы я забыл о своем горе.
Даша не выдержала и рассмеялась:
— Милый, милый, Фи-фи, что вы знаете о настоящем горе!
В дверях появилась постная физиономия проводника.
— Я сделал все, что мог, я…
— Тогда сделайте еще кое-что. — Кервель не стал дослушивать отчет о проделанной работе.
— Слушаю, — подобострастно согнулся проводник.
— Принесите нам лучшей водки. И икры. Проводник перевел выжидательный взгляд на Дашу:
— А разве деньги у вас не… Молодая женщина прыснула в кулачок:
— Неужели вы думаете, что в отместку за украденные чемоданы мы хотим объесть МПС Латвии?
Филипп уткнулся ей в плечо и от души рассмеялся. Так они смеялись минуты две, и все эти две минуты проводник стоял, не двигаясь и не улыбаясь.
Наконец Даша успокоилась:
— Несите, несите. У нас пропали только вещи, деньги, по счастью, целы. Только мне вместо водки шампанского. — Жизнь ведь не так уж и плоха? — спросила она Филиппа, когда проводник отправился выполнять заказ.
— Жизнь прекрасна, — с грустной улыбкой ответил тот и после небольшой паузы добавил: — Но одежду мне все равно жалко.
2
Рига, как и Санкт-Петербург, редко баловала хорошей погодой, но икра и шампанское позволили путникам переносить тяготы с большим оптимизмом. Да и вообще, Риге Даша прощала многое. И плохую погоду, и вздорный характер коренного населения, и бессовестно маленький центр. Этот город имел запах влажного моря, камня и сдержанной свободы. Здесь Даше нравилось все: дома, где каждый этаж имел свои, неповторимые окна; аккуратные фасады, которые через два дня становились таким и знакомыми, будто прожил здесь всю жизнь; крошечный пятачок центра, срисованный с рождественской открытки; каменный мост и утки под мостом…
Даша помахала уткам рукой и задернула штору. Хорошо, что у них гостиница в центре. Как только выпадет свободная минутка, можно будет хоть чуть-чуть прогуляться.
Послышался тихий стук в дверь.
— Входите, Филипп!
Месье Кервель тенью просочился сквозь щелку.
— Salut, Ди-ди.
— Salut.
— Вы хотите обедать?
Даша обеспокоенно посмотрела на своего спутника.
— А почему вы спрашиваете?
— У меня совсем нет аппетита.
Видимо, пропажа гардероба все еще цепляла его за душу.
— И думать не смейте. Вы и так похожи на тень. Филипп придирчиво рассматривал ее наряд — те же брюки и свитер, в которых она приехала.
— У меня нет возможности, но почему вы не переоделись? Даша склонила голову набок и испытующе посмотрела на своего спутника.
— Надеюсь, за неимением собственной одежды вы не начнете мучить меня? К тому же я была занята. Искала адрес сыновей Константина Георгиевича.
— И?
— И нашла. Это довольно далеко от центра, судя по всему, загородный дом. Но, к сожалению, проживают они там всем скопом вместе с мамашей. Во всяком случае так утверждает справочник.
— Почему — к сожалению?
— Их мамаша по неизвестной мне пока причине, а может, и вполне известной, категорически против нашей встречи.
— Может мне с ней поговорить? — Филипп устроился поудобнее. — Возможно, со мной…
— Возможно, с вами это будет повторение вчерашнего ужина, — перебила молодая женщина, — Вы три часа будете переливать из пустого в порожнее, а дело с места не тронется. Единственное, если… — Она замолчала.
— Если что?
— Если попытаться узнать номер их мобильного телефона.
— Вы думаете, у них есть мобильный телефон?
— Почему бы и нет? Должен быть.
— Да, но как его узнать? Даша грызла ноготь.
— А знаете что? Поступим самым примитивным способом.
— Каким?
— Вы позвоните им домой и будете говорить по-французски.
— Зачем?
— Элементарно. Если ответит мужской голос, вы сразу попросите Максима или Юргиса и, ничего не объясняя, назначите встречу у французского посольства. А ежели трубку снимет их мамаша, то будете тупо говорить по-французски все что угодно, только четко называйте имена сыновей. В этом случае она либо скажет вам, где они, либо подзовет их, либо даст номер мобильного или рабочего телефона.
— Вы так думаете?
— Разумеется. Сомневаюсь, что Илзе Раймондовна говорит по-французски, потому решит, что вы звоните по какому-то важному делу. По крайней мере вряд ли станет выяснять, кто вы такой. Ну а если и это не пройдет, придется ехать к их дому и садиться в засаду.
— Какой ужас!
