но я сочла, что это неудобно.
А потом мы оказались около площадки аттракционов, и Олег спросил Светку.
— Ну, крутанемся на самолете?
Видно, он хотел проверить: испугается она или нет?
Светка ответила:
— Обязательно! — И первой пошла к кассе. Самолет на штанге несся по кругу. Светка потешно зажмурилась под очками. Костя сказал мне, глядя на них с Олегом:
— Отличный парень! — И добавил: — Неожиданный ты человек, Танька-Встанька!
— Ты уже говорил мне об этом, — ответила я и помолчала вопросительно.
Он понял и сказал:
— Тот вариант был совсем другой. Тот был, прости меня, жених…
— А этот что же?
— Ну, этот совсем другое дело!
Потом мы купались и так захотели есть, что чуть ли не бегом кинулись в ресторан на поплавке. Очереди, на наше счастье, не оказалось, и мы устроились за столиком на открытой палубе. Все было здорово: и гладь залива под солнцем, и белые паруса яхт, и легкий ветерок, и музыка. От нас прямо-таки пахло солнцем, водой, счастьем.
Олег с Костей подвыпили и заспорили о шахтах, стали что-то рисовать на обратной стороне меню. Светка тоже разгорячилась, втиснулась в их спор. Я, разобрав, о чем речь, похвасталась:
— Да ведь этот комбайн Олег делал! Надо было видеть Светку с Костей в этот момент! От избытка чувств они расцеловали Олега.
Вдруг нам захотелось петь, мы затянули во все горло, за соседними столиками подхватили, и официант еле успокоил нас. Тогда мы поднялись, взялись за руки и стали водить хоровод вокруг стола.
А потом мы очутились у Олега дома, Светка с Костей сразу же стали доказывать Ксении Захаровне, какой Олег замечательный парень и как мне вообще повезло. А Ксения Захаровна только говорила им:
— Ну я-то его лучше знаю! Он чистый разбойник! — И ласково улыбалась им.
Светка с Костей отчаянно защищали Олега, и уже оба сравнивали его с Анатолием.
Потом Ксения Захаровна ушла провожать их, ее все не было и не было, и я осталась у них ночевать…
И так же отчетливо помню я из того времени даже те случаи, которые не были непосредственно связаны с Олегом.
Однажды Клара-Вертолет пришла на работу в чертежку уже в конце дня, заплаканная до того, что еле глаза были видны. Все кинулись к ней, и она сквозь слезы кое-как рассказала, что ее Вовку поймали на воровстве, забрали в милицию и теперь отправят в колонию. Связался с какой-то компанией, и они обокрали магазин: взяли несколько бутылок вина и конфеты. Лида-маленькая тоже заплакала, глядя на нее, запричитала:
— Что же это теперь будет? Галя строго остановила ее:
— Погоди реветь. Парня спасать надо. Лидия Николаевна вздохнула и спросила негромко, как-то странно спокойно:
— Но ведь Вовка украл или нет?
— При чем здесь это? — сказала Лида-маленькая. — Ведь он Кларочке сын!
Клара плакала навзрыд. А Лидия Николаевна взяла ее за плечи, выпрямила, заставила вытереть лицо, спросила:
— Ну, теперь слушать можешь?
— У тебя самой детей не было, ты не знаешь…
— Одиночки всегда такие бессердечные…
— Тихо, бабы! — властно крикнула Лидия Николаевна. — Это счастье Клары, что у нее сын есть. Я, думаете, не понимаю? Я все понимаю! Я бы за сына, кажется… — Она помолчала, и все мы с удивлением смотрели на ее бледное, горестно искаженное лицо. — Но уж я бы его человеком вырастила, в уголовники не пустила!
— Ты бы попробовала без мужа! — Не в этом дело. Что вы, Кларку нашу не знаете? Да она себя воспитать не может, не то что сына. И прятаться здесь за вдовство нечего.
Что здесь поднялось! Кричали всей чертежкой на Лидию Николаевну. А она стояла, напряженно вытянувшись, продолговатое лицо ее кривилось, точно от боли, в пристальном взгляде мерцал огонек непримиримой убежденности и веры в свою правоту.
Я думала, что на этом все и кончится. Клара ревела, ее успокаивали, поили водой. И уж не знаю, как это получилось, или действительно вызволить Вовку из милиции никак нельзя было, хотя кто-то бегал к начальству за какими-то бумажками, но только все потихоньку заговорили, что в первую очередь Клара сама виновата.
И получилось в конце концов так, что Клара оказалась около стола Лидии Николаевны; она сидела и всхлипывала, а Лидия Николаевна спокойно, неторопливо доказывала ей, что как ни горько, а Вовка обязан понести наказание, а вместе с сыном и она сама, Клара: ведь в этом и ее вина есть. А вот выйдет он из колонии другим человеком, со специальностью, и ей самой, Кларе, опорой на старости лет будет. Женится, Клара еще внучат нянчить будет!.. И Клара постепенно успокоилась, перестала плакать, вытерла лицо и сказала:
— Дай бог… А я маленьких люблю, с удовольствием бы с внучатами игралась! — И она мечтательно улыбнулась.
Лидия Николаевна смотрела на нее с жалостью:
— Все бы ты игралась!..
— А что? — Клара обвела всех уже заблестевшими глазами.
И я увидела, что и все уже смотрят на нее не то жалостливо, не то насмешливо.
А Лидия Николаевна еще долго помнила об этой истории. Она говорила мне:
— Вот смотри, Танюшка, нет на свете вреднее бесполезных людей. Душевно бесполезных, понимаешь? И мечтания эти их, как заразная болезнь, их самих подтачивают и все вокруг разъедают! Жаль и ее и мальчишку.
Потом я — уже сообразила, что и Вагин, и Коробов, и Анатолий, наверно, тоже так бы отнеслись к случаю с Кларой, как и Лидия Николаевна, но все дело в том, что им бы при этом не было больно, а она мучалась так, точно Вовка был ее сыном,
22
Очень я была удивлена одним происшествием с Олегом.
Еще в лаборатории я замечала, что он целыми днями ничего не делал своего, но постоянно вмешивался в работы сотрудников, увлекался то одним, то другим. И в то же время, особенно в те минуты, когда лицо его становилось углубленно-сосредоточенным — а это бывало часто, — он казался мне совсем уж каким-то странным, чудным, что ли…
Я вдруг стала замечать, что Олег начал как-то «отключаться» от меня, вообще от окружающего. Едем мы в автобусе, его просят передать билет, а он долго соображает, чего от него хотят. И в автобусе злятся:
— С Луны свалился!
Сидим в кино, а он посередине картины спрашивает меня:
— Слушай, а этот, с бородкой, откуда взялся?
— Да он же с самого начала был!
Едим у них дома, а Олег, уже опустошив тарелку, все еще водит по ней ложкой. Я вначале пугалась, думала, что он заболел, и как-то сказала об этом Ксении Захаровне. Она засмеялась: — Это на него находит. — И с хитрецой глянула на меня из-под густых бровей: — Он вообще — того, не видишь разве? — И покрутила пальцем у виска.
