– Она угрожала мне, Альбинка! Говорила, что если я не оставлю ее мужа... Представляешь, она так и говорила: если я не оставлю ее мужа в покое, то мне же будет хуже, что она ни перед чем не остановится...
– Ну, знаешь, это уже натуральная уголовщина! На эту воплощенную Любовь можно и заявление в милицию подать.
– И что я в нем напишу?
– Что тебе угрожают.
– Не смеши! Не жизни ведь угрожают, а тем, что будет хуже. А может, мне так хорошо, что если станет хуже, то это все равно будет на порядок выше, чем у всех остальных. Я думаю, в ее словах нет состава преступления.
– Наташа, а ты не пыталась поговорить с Валерой?
– С ума сошла? Конечно, нет!
– Может, все-таки поговорить?
– Ни за что! Я не унижусь до этой разборки. Если он уйдет от меня, значит, так мне на роду написано.
– Неужели даже не станешь бороться, Наташа? Неужели отдашь любимого мужа этой... ведьме?
– Он сам должен сделать выбор. Понимаешь, сам!
– А если она действительно заморочила ему голову?
– Если он любит меня, то никто не может ему ничего заморочить!
– А вдруг она и правда ведьма? Змея, которая ужалила его и все? Все-таки не стоит сбрасывать со счетов, что некоторые люди имеют особые способности. Существуют наконец йоги, которые могут спать на гвоздях, гипнотизеры...
– И что ты предлагаешь?
– Думаю, что все-таки надо поговорить с Валерой.
– Ни за что! Если есть хоть миллионная доля вероятности, что он не в себе по другой причине, то я ни за что не стану напоминать ему об его первой жене.
– Хочешь, я поговорю с ним? Не о Любе, а вообще...
– Ну о чем ты можешь с ним поговорить?
– Скажу, что ты мне не нравишься: бледная, нервная и ничего не рассказываешь. Спрошу, что случилось...
– Нет, Альбинка, не надо. – Наташа по своей привычке погладила мою руку. – Мне уже легче от того, что я поговорила с тобой. Все-таки хорошо, когда есть перед кем выговориться.
– Слушай, Наташа! А у Валеры есть друг? Ну... близкий? Дружит он с кем-нибудь, как мы с тобой?
Подруга задумалась.
– Пожалуй, такого, как ты у меня, у него нет. Я еще и поэтому не поверила в рассказ о каком-то друге, у которого он задержался до разведения мостов. Но один приятель есть. Саша его зовут. Они вроде бы в институте вместе учились...
– Это который свидетелем на свадьбе был? – Я вспомнила высокого худощавого и очень моложавого мужчину, с которым мы вместе засвидетельствовали бракосочетание Валерия и Наташи.
– Да. Как же я забыла, что ты не можешь его не помнить!
– Я его прекрасно помню. Он произвел на меня очень хорошее впечатление. Предлагаю свои услуги по переговорам с ним.
– И что ты ему скажешь?
– Все, как есть. Главное, не врать. Скажу, что ты хочешь определенности: да так да, а нет так нет. Скажу, что ты больше не можешь жить в обстановке, когда не ясно, чей же муж Валерий Беспрозванных.
Лицо Наташи болезненно исказилось. Я видела, какие усилия она делает над собой, чтобы снова не разрыдаться. В конце концов она кивнула головой и сказала:
– Может, и правда поговорить? Надо же что-то делать... Только я не знаю, как найти этого Сашу.
– Придется тебе влезть в Валерину записную книжку. Сможешь?
– Не знаю... попробую... Но он ведь может знать Сашин телефон на память.
– Сейчас во многих районах построили новые телефонные станции. Если у Саши сменился номер, то Валера мог его и записать. У него вообще-то существует записная книжка?
– Существует.
– Посмотришь?
– Посмотрю. Попробую посмотреть...
На том мы в тот день с Наташей и расстались. Если бы я знала, во что выльется эта моя идея насчет записной книжки Беспрозванных, я бы поостереглась ее озвучивать. И что я за человек такой: за что бы ни бралась, все почему-то получается так, что хуже некуда!
На следующий день после работы Наташа ждала меня на нашем любимом месте у хлебобулочного киоска, где мы не встречались с тех самых пор, как она ушла с завода в компьютерную фирму. Сказать, что на подруге не было лица, это значит ничего не сказать. В таком растерзанном виде я ее вообще никогда не видела, хотя мы знакомы уже более двадцати лет.
– Наташа! Что?! Что случилось?! – бросилась я к ней.
– Все кончено, – слетело с ее ненакрашенного и скособочившегося рта. – Он ушел. Мы разводимся.
– Что значит ушел? Когда ушел? Куда? – Я могла бы еще очень много задать вопросов, но Наташа уже начала отвечать:
– Вчера ушел... вечером... Наверное, в ту квартиру, племянника... А может, прямо к ней... Я всю ночь не спала... Хотела к тебе бежать, потому что думала, что сердце разорвется... Потом думаю, ты-то почему должна из-за меня страдать... Тебе с утра на работу...
– Но почему ушел? Что-то еще случилось?
– Понимаешь, он был в ванной, а я влезла в его записную книжку, чтобы телефон Саши найти. И тут он вернулся, чтобы взять чистое полотенце, а я с его книжкой в руках...
– Какой ужас! – Я привалилась спиной к витрине киоска и призвала на свою голову все кары небесные. – Дура! Кретинка! Идиотка! Посоветовала! Помогла! Наташа, ты меня теперь ненавидишь?
– Да ну... – махнула рукой подруга. – Это была наша общая идея. Я была в таком состоянии, что все равно куда-нибудь вляпалась бы. Не с книжкой, так с чем-то другим... Ты не поверишь, но мне хотелось выследить его, броситься за ним следом. Куда пошел, к кому... В общем, все кончено.
– Это он сказал, что вы разводитесь?
– Это я сама себе сказала. Я не смогу жить во лжи.
– А что он сказал, когда тебя с книжкой увидел?
– Сказал, что еще никто никогда не копался в его личных вещах.
– А ты?
– А я сказала, что мне нужен был телефон Саши, потому что якобы ты звонила и просила. Якобы Саша обещал тебе достать какой-то учебник для Сонечки еще на свадьбе. Это ничего, что я тебя приплела?
– Нормально. Я удивляюсь, как ты в такой стрессовой ситуации еще умудрилась вывернуться.
– Не вывернулась. Он предложил придумать что-нибудь более правдоподобное, потому что телефон вовсе и не звонил.
– А ты?
– А я вообще не смогла больше ничего сказать. Я вошла в такой ступор, что ему пришлось разжимать мои пальцы, чтобы вытащить книжку. А потом он начал собирать вещи. Я спросила, что это значит, и он сказал, что нам надо какое-то время пожить отдельно.
– Ты хоть спросила почему?
– Спросила. Он сказал, что так надо.
– И все?
– И все.
– И ты больше ничего не спросила?
– Не спросила.
