— Я и говорю, видела свет фар. Машина остановилась в полумиле, потом фары выключили.
— Выключили сразу же после остановки или немного погодя?
— Сразу же после остановки. Свет качался, потом остановился и погас.
— И что вы подумали?
— Подумала, кто-то едет в моем направлении.
— Но свет остановился.
— Ага. Это было непонятно.
— Вы не догадались доложить начальству?
— Еще бы, конечно, догадалась. Позвонила по мобильному.
— Кому позвонили?
— Сержанту Хейзу. В мою смену дежурил.
— И что он сказал?
— Что красть на складе боеприпасов нечего. Можно только обчистить мой пост.
— Что вы ему ответили?
— Сказала, что-то тут не в порядке.
— А он?
— Сказал, в том месте есть сортир. Кому-нибудь понадобилось. Добавил, что какой-нибудь офицер разъезжает, посоветовал смотреть в оба. — Поколебавшись, она добавила: — Сказал, что в летние ночи народ там трахается. Это его слова.
— Само собой разумеется.
— Не люблю, когда ругаются.
— Я тоже.
Я смотрел на молодую женщину. Естественную, прямую, искреннюю — лучшего свидетеля трудно желать. К тому же наделенную даром наблюдательности, врожденным или благоприобретенным. Но очевидно, я не принадлежал к тому типу людей, которых она знала и понимала. Она охотно отвечала на мои вопросы, но от себя ничего не говорила.
— Послушайте, рядовой, вы знаете, что случилось с капитаном Кемпбелл?
Она кивнула.
— Мне дали задание найти убийцу.
— Говорят, что ее вдобавок изнасиловали.
— Вероятно... Поэтому мне нужно, чтобы вы были откровенны со мной. Рассказали бы то, о чем я не спрашиваю... Может, поделитесь своими впечатлениями, чувствами.
На ее лице показались признаки волнения, Роббинз закусила нижнюю губу, из правого глаза выкатилась слезинка.
— Я... Мне надо было пойти посмотреть, что там такое... Я могла предотвратить... Этот глупый сержант Хейз...
Она беззвучно заплакала, а я уставился на свои башмаки, потом сказал:
— Вы были обязаны оставаться на посту, пока не сменят. Вы выполняли приказ.
Роббинз немного успокоилась и сказала:
— Да, но любой хоть с капелькой здравого смысла и с оружием пошел бы посмотреть, что там происходит. И еще: фары выключили, а я стою как дурочка. И второй раз звонить в караулку побоялась. Через некоторое время увидела свет других фар. Машина остановилась, но немного погодя быстро развернулась и помчалась по дороге. Тогда я поняла: что-то случилось.
— Когда это было?
— В четыре двадцать пять.
Это совпадало со временем, когда Сент-Джон, по его словам, обнаружил тело.
— А между двумя семнадцатью и четырьмя двадцатью пятью других фар не видели?
— Не видела. Это уж потом появились другие, примерно в пять часов. Это был военный полицейский, тот, который обнаружил тело. А через пятнадцать минут приехал еще один — он-то и рассказал, что случилось.
— На таком расстоянии машины слышно?
— Нет.
— И стук дверцы тоже?
— Можно услышать, если ветер в мою сторону. Но я была против ветра.
— Вы охотитесь?
— Охочусь.
