— Интересно, кому жалуется Кент.
— Тебя разыскивал Карл, и я позволила себе позвонить ему домой. Он очень недоволен тем, что явного преступника Далберта Элкинса ты возвел в статус свидетеля с гарантией неприкосновенности.
— Надеюсь, кто-нибудь окажет мне такую же услугу, когда понадобится. Что еще?
— Карл сказал, что завтра он будет докладывать Главному военному прокурору в Вашингтоне. Ему нужно более подробное изложение дела и хода расследования, чем то, что ты уже отправил.
— Перебьется. У меня нет времени заниматься бумажками.
— Я написала отчет и послала ему по факсу.
— Спасибо. И что же говорится в этом отчете?
— Копия у тебя на столе. Я к тому, чтобы твое имя не фигурировало, если дело зайдет в тупик. Я женщина предусмотрительная. Поставила свое имя.
— Что-о?
— Шучу. Сама позабочусь о своей карьере.
— Прекрасно. Что нового у экспертов?
— Начальник полиции получил предварительный протокол. Смерть наступила не раньше полуночи и не позже четырех часов утра.
— Это я и без них знаю.
Заключение патологоанатома о вскрытии, которое почему-то называют протоколом, обычно начинают с того момента, когда заканчивают обследование судебно-медицинские эксперты. В нашем случае обе работы частично совпали, и это хорошо. Чем больше вампиров, тем лучше.
— В заключении также говорится, что смерть наступила в результате удушья. На горле и на шее обнаружили следы внутреннего кровоизлияния. Все подтверждает предположение, что Энн Кемпбелл задушили.
Мне приходилось наблюдать вскрытия — зрелище, доложу вам, не из приятных. То, что человека раздели и убили, — это надругательство, но когда мертвого полосуют надрезами, рассекают на части и выворачивают наизнанку — ни в какие ворота не лезет.
— Что еще?
— Отеки и омертвение мышц согласуется с положением тела. Это свидетельствует о том, что тело не переносили и не перевозили и смерть наступила там, где оно найдено. Других повреждений, кроме тех, что нанесены шнуром на шее, нет нигде — ни в мозге, ни во рту, ни во влагалище, ни в заднем проходе...
— Что еще? — перебил я Синтию.
Она рассказала о состоянии внутренних органов и о том, что найдено в желудке, кишечнике и мочевом пузыре потерпевшей. Хорошо, что я не доел чизбургер: меня буквально выворачивало.
— Обнаружено также чрезмерное расширение шейки матки, — продолжала Синтия, — очевидно, результат какой-нибудь болезни, аборта или введения больших предметов...
— Ладно, ладно... Все?
— Пока все. Да, коронер хочет провести токсикологический анализ тканей и жидкостей в организме — независимо от экспертов... А Кэл тем временем сообщает, что его серологи не нашли в крови ни ядов, ни наркотиков — только небольшое количество алкоголя. В разных частях тела обнаружены следы пота, на краешках рта следы слюны, а у глаз — высохшие слезы. Установлено, что все это ее жидкости и совпадают с положением тела.
— Слезы, говоришь?
— Да, обильное слезотечение. Она плакала.
— Я этого не заметил...
— Они заметили.
— Хорошо... Но откуда слезы, если не было ни побоев, ничего? И при удушении не обязательно плачут.
— Это верно, но поневоле заплачешь, когда тебя связывает псих и объявляет, что сейчас умрешь. Слезы расходятся с твоей догадкой, что она была добровольной участницей какой-то сцены. Боюсь, тебе придется отказаться от этой версии.
— Нет, я буду ее уточнять. — Я помолчал, потом спросил: — Ты женщина. Почему она плакала — как по-твоему?
— Не знаю, Пол. Я там не присутствовала.
— Но мы обязаны как бы присутствовать там. Энн Кемпбелл не из тех, кто ревет по пустякам.
— Согласна. Может, ей была нанесена эмоциональная травма?
— Я тоже так думаю. Кто-то заставил ее плакать, даже не притронувшись к ней.
— Может быть. Но она ведь могла и просто заплакать. Мы ничего не знаем.
Результаты анализов и свидетельства — объективная реальность. Итак, высохшие слезы в большом количестве. Слезы принадлежат жертве. То, что они текли из глаз к ушам, указывает на лежачее положение тела. Точка. Кэл Сивер сыграл свою роль. На сцену выходит Пол Бреннер. Слезы означают, что Энн
