поселок, оборудованный под европейский городок для проведения учебных уличных боев, и вьетнамская деревушка, где меня шесть раз убивали.
— Одним словом, тебе было чему поучиться.
— Да. Помню еще импровизированный лагерь для военнопленных — он-то и отошел к Учебному центру. Этот лагерь по сей день действует, там запретная зона.
— Понятно... — протянула Синтия. — Такие огромные площади, сто тысяч акров, а Энн Кемпбелл выбирает место на действующем стрельбище, в пятидесяти ярдах от дороги, по которой снуют караульные и патрульные машины, и в полумиле от охраняемого объекта.
— Я думал об этом. По-моему, есть три возможных объяснения. Первое, самое очевидное: она едет проверить караулы, и на нее нападают. То есть он, преступник, выбрал место. Это мнение стало здесь расхожим, но нас на него не купишь, правда?
— Ни за что. Место, наверное, выбирала Кемпбелл, причем такое, которое легко найти. Иначе ее партнер мог бы заблудиться в лесу — конечно, если он не разведчик и не диверсант.
— Да, это второе объяснение. Ее хахалю действительно было бы не по себе ночью в лесу... Не проскочи поворот на Джордан-Филдз!
— Знаю. — Синтия повернула вправо, выехав на дорогу, ведущую к аэродрому. — Хорошо, а третье объяснение?
— Третье. Энн Кемпбелл сознательно выбрала место на виду, потому что это вносило элементы риска, опасности. Может быть, это придавало особый привкус удовольствию, или ей просто хотелось сказать: «Эй, глядите, что я могу делать на папочкиной территории».
— Тут что-то есть, — кивнула Синтия. — Заголиться перед носом у папочки.
— Да, но это только в том случае, если они не любят друг друга.
— Ты говорил что-то в этом роде, когда мы обыскивали ее дом.
— Не знаю, как мне пришла эта мысль. Я просто подумал, что это, должно быть, нелегко — быть отпрыском влиятельного человека, постоянно жить в его тени. Это распространенный синдром.
— У меня нет ни малейшего основания утверждать, что это так, но почему я думаю, что ты прав? — как бы спросила Синтия саму себя.
— Потому что недосказанное так же красноречиво, как и высказанное. Больше того, разве кто-нибудь говорил, что отец и дочь близки и неразлучны, они любят и понимают друг друга?
— Генерал сказал, что я бы понравилась его дочери. Это был как бы комплимент нам обеим.
— Оставим в покое генерала. Ни Кент, ни Фаулер, ни Мур этого не говорили. Да и сам генерал не говорил, если хорошенько вдуматься. Теперь нам предстоит выяснить, как генерал Кемпбелл и капитан Кемпбелл относились друг к другу.
— Знаешь, мне кажется, мы все ключи испробовали. Пора выстраивать факты. Иначе нас оттеснит ФБР.
— Ты права. Я даю себе еще два-три дня. После этого мы натолкнемся на глубоко эшелонированную линию обороны. Как говорится в наставлении командиру танка: натиск, быстрота, огневая мощь. Надо как можно сильнее ударить в самое слабое место и действовать быстрее там, где они медлят.
— И прийти к финишу первыми.
— Точно.
Мы подъехали к караульной будке у въезда на Джордан-Филдз, предъявили удостоверения. Синтия припарковалась рядом с транспортом экспертной лаборатории. Я вытащил из багажника мешок с вещами Энн Кемпбелл. У Синтии была щетка для волос Мура.
— Если она раздевалась сама, а он держал мешок, то на вещах не должно быть никаких следов — только на самом мешке.
— Мы это скоро выясним.
Мы подошли к ангару номер три.
— А ты умница, Бреннер. Я уже восхищаюсь тобой.
— Но я тебе нравлюсь?
— Нет.
— Ты любишь меня?
— Не знаю.
— В Брюсселе говорила, что любишь.
— В Брюсселе любила... Поговорим об этом на следующей неделе, ладно? Или попозднее, сегодня ночью.
Глава 18
Главный зал строения № 3 был залит ярким светом, и там вовсю кипела работа. Трудились эксперты-криминалисты из Форт-Гиллема. Их было человек тридцать. Полковник Кент еще не приехал, и на данный момент меня это устраивало.
Я молча передал Кэлу Сиверу пластиковый мешок с вещами Энн Кемпбелл и щетку для волос, изъятую из кабинета полковника Мура. Объяснений ему не требовалось. Он позвал своих людей, велел им снять отпечатки пальцев и передать потом все в секцию, где хранятся вещественные доказательства.
Теперь в строении № 3 содержалось все, что осталось от капитана Энн Кемпбелл, исключая ее останки. Здесь был ее личный автомобиль, вся обстановка кабинета в учебном центре и дома, где она жила. Стоял
