Ужин был и в самом деле холодный — салат, белое вино и наполовину оттаявшие крабы. Сюзанна никогда не умела готовить, но в этом нет ее вины. Хорошо еще, что она знает, как включать плиту, ведь о существовании кухни на первом этаже Стенхоп Холла она узнала в двадцать лет. За ужином мне прислуживала обнаженная красотка, чего же еще оставалось желать?
Сюзанна сидела у меня на коленях, кормила меня из рук ледяными крабами, вливала в рот белое вино и вытирала мои губы салфеткой. Она не лезла в разговоры, я тоже, но чувствовалось, что у нас все пошло на лад. Ужинать, когда у вас на коленях сидит голая женщина, довольно приятное занятие, тем более если еда не ахти какая вкусная.
— Ну, с холодным ужином покончено, — сказал я. — Что будет на десерт?
— Я.
— Подходит.
Я встал, не выпуская ее из рук.
Она замотала головой.
— Не здесь. Я хочу заниматься любовью на пляже.
Некоторые женщины, стремясь уйти от однообразия, меняют партнеров; Сюзанна предпочитала менять декорации и костюмы.
— Звучит заманчиво. — Однако, говоря по правде, я бы предпочел теплую постель и все остальное прямо сейчас, а не после утомительной езды до пляжа.
Сюзанна оделась, мы спустились к ее «ягуару». Я сидел за рулем, верх машины был открыт, и лицо обдувал свежий весенний ветер. Приближалось то время суток, когда сумеречные длинные тени делают окружающий мир непохожим на самого себя.
— Ты хочешь поехать на пляж прямо сейчас?
— Нет, когда станет совсем темно.
Мы помчались по направлению на юго-запад; где-то в той стороне утопало в море дневное светило. Путь наш лежал мимо живописных холмов, лужаек, прудов и редких рощиц.
Я попытался разобраться в событиях последних недель, открывших для меня новый мир, о размерах которого я прежде не подозревал, но понял, что это пустая затея.
Здесь, всего в каком-то часе езды от Манхэттена, текла совсем другая жизнь. Северное побережье Лонг-Айленда почти незнакомо обитателям ближайших пригородов, а тем более горожанам. На первый взгляд кажется, что жизнь здесь замерла, остановившись 29 октября 1929 года.
Полумифический Золотой Берег, надо вам пояснить, с севера граничит с маленькими бухточками, пляжами, живописными заливами. Совсем другой пейзаж на юге. Здесь можно увидеть образцы послевоенной застройки — домики-вагончики, жилье «по доступным ценам», от десяти до пятнадцати тысяч. Бывшие знаменитые картофельные поля Лонг-Айленда после войны отступили под натиском призывов «обеспечить героев войны жильем».
Однако здесь, на другой оконечности Золотого Берега, развитие шло не так бурно. Огромные усадьбы — это вам не картофельные поля, их уничтожить не так просто.
Я бросил взгляд на Сюзанну.
— Ненаглядный мистер Беллароза сегодня заглянул в мой офис.
— Неужели?
Сюзанна не клюнула на слово «ненаглядный», а даже если и клюнула, то не показала виду. Женщины редко заглатывают приманку, если речь идет о ревности. Они либо пропускают намеки мимо ушей, либо смотрят на вас как на психа.
Мы снова ехали в молчании. Небо совсем очистилось от туч, последние солнечные лучи пускали зайчиков по мокрым листьям деревьев.
Золотой Берег, к вашему сведению, охватывает не только Северное побережье Лонг-Айленда, но включает в себя и холмы, которые тянутся на пять-десять миль в глубь берега. Эти холмы остались после отхода ледников во время ледникового периода, который был двадцать тысяч лет тому назад. Они представляют собой не что иное, как морену, оставленную этим ледником. Я собираюсь объяснить это мистеру Белларозе в ближайшие дни. Когда в эти места вернулись индейцы каменного века, они обнаружили, что им достался прекрасный кусок недвижимости, включающий в себя новую флору, изобилие рыбы у побережья и прочие прелести. Почти все потомки этих индейцев в наше время уже покинули этот благословенный край, их осталось примерно столько же, сколько владельцев роскошных усадеб.
Наконец любопытство все же доконало Сюзанну, и она спросила:
— Что он принес тебе на этот раз? Овечий сыр?
— Нет. Он хотел, чтобы я представлял его интересы в одной из сделок с недвижимостью.
— Правда? — Сюзанну это, видимо, позабавило. — Он сделал предложение, от которого ты не смог отказаться?
Я улыбнулся.
— Что-то вроде этого. Но я отказался.
— Он был огорчен?
— Не могу сказать с уверенностью. Судя по его словам, сделка была вполне законной, но с такими людьми никогда не знаешь, что может случиться.
— Не думаю, чтобы он стал предлагать тебе что-то незаконное, Джон.
— Есть белое, есть черное, а между ними — сотни оттенков серого. — Я вкратце рассказал о сделанном мне предложении и добавил: — Беллароза сказал, что предложил свою лучшую цену и ему надо доказать продавцу, что эта цена является лучшей и для него. Мне показалось, что здесь может идти речь о выкручивании рук.
— Возможно, ты преувеличиваешь опасность этого человека?
— Но, кроме всего прочего, мне надо думать о своей репутации.
— Это верно.
— Мой гонорар от этой сделки должен был составить около шестисот тысяч долларов. — Я покосился на Сюзанну.
— Дело не в деньгах.
Если ваша фамилия Стенхоп, то такое утверждение верно. Возможно, есть только одна вещь, которой можно позавидовать у богатых, — они могут позволить себе без сожаления отказываться от грязных денег. Я не богат, но тоже не лишаю себя этой роскоши. Вероятно, это качество помогает мне чувствовать себя нормально рядом с богатой женой.
Я подумал, не рассказать ли Сюзанне о моих вчерашних утренних приключениях в «Альгамбре», но сейчас, по прошествии времени, этот инцидент представлялся мне довольно глупым. Особенно тот эпизод, когда я рычал на бедную женщину. Однако о встрече с мистером Манкузо Сюзанне, пожалуй, стоило знать.
— За «Альгамброй» ведет наблюдение ФБР, — поделился я.
— Неужели? Откуда ты знаешь?
Я объяснил, что, проезжая мимо ворот «Альгамбры», увидел пасхального кролика и двух громил- охранников. Сюзанне эта картинка показалась забавной.
— Так вот, — продолжал я. — Я притормозил на минуту, чтобы полюбоваться на них, и тут из кустов вылез этот тип, Манкузо, и представился мне как агент ФБР. — О том, что я раздумывал, не пойти ли в гости к Фрэнку Белларозе, я не упомянул.
— Что тебе сказал этот человек?
Я пересказал свой короткий разговор с мистером Манкузо. В это время мы ехали мимо клуба «Пайпинг рок». День заканчивался неплохо, и погода наконец наладилась, в воздухе витал тот непередаваемый аромат, который всегда бывает после весеннего дождя.
Сюзанну история заинтересовала, но я удержался от соблазна приукрасить ее, чтобы довершить эффект, и просто добавил в конце:
— Оказывается, Манкузо знает, что такое «capozella».
Сюзанна рассмеялась.
Я снова перевел внимание на дорогу. Невдалеке от обочины лежал довольно большой камень, расколотый на две равные половины. Между половинками рос высокий дуб. Так выглядят традиционные
