— В Бруклине у нас был прекрасный дом, — поведал мне Беллароза. — Старой постройки. Пять этажей. Великолепный. Но к нему вплотную примыкали другие дома, да и двор был совсем крошечный. А я всегда мечтал о большом участке земли. Мои предки были крестьянами. Я купил ферму, которая им когда-то принадлежала. Но землю я оставил им, пусть пользуются бесплатно. За мной остался только дом. Он тоже такой же белый, оштукатуренный, как этот. С красной черепичной крышей. Только гораздо меньше по размерам.
Мы помолчали, потом он снова заговорил:
— У вас тут, оказывается, есть даже храм. Мне Доминик рассказал. И в храме статуя Венеры.
— Точно.
— Так вы что, язычники? — Он рассмеялся.
— Время от времени.
— Понятно. Я был бы не прочь взглянуть на этот храм.
— Почему бы и нет?
— И еще я бы осмотрел большой дом.
— Хочешь купить?
— Возможно.
— Полмиллиона.
— Я знаю. — Он посмотрел на меня в упор. — Мог бы и побольше запросить.
— Нет, не мог, цена-то полмиллиона. Она включает в себя десять акров земли.
— Да? А сколько стоит все поместье?
— Около двадцати миллионов.
— Мадонна! У вас что здесь, месторождение нефти?
— Нет, кроме грязи, ничего нет. Да и той не так уж много. Зачем тебе покупать еще одно поместье?
— Не знаю… Возможно, построю здесь дома. Как ты думаешь, это будет выгодно?
— Пожалуй. Прибыль может составить от пяти до шести миллионов.
— А какие проблемы?
— Придется добиваться разрешения на раздел участка на более мелкие части.
— Да? От кого?
— От службы кадастра. Но даже при их согласии твои соседи и борцы за чистоту окружающей среды затаскают тебя по судам.
Он задумался. Вероятно, прикидывал, кому дать взятку, кому сделать выгодное предложение, а кого просто запугать.
— Кстати, — добавил я, — это поместье принадлежит родителям моей жены. Ты знаешь об этом?
— Да.
— Поместье не включает в себя мой дом и дом сторожа, он может жить здесь до самой смерти. Зато храм продается вместе с поместьем. А там у Венеры такая грудь!
Он засмеялся.
— Я наслышан. Придется подумать.
— Отлично. — Я представил себе Уильяма Стенхопа, сидящего рядом с главарем мафии во время заключения контракта, и решил, что не буду требовать гонорара за подготовку такого великолепного зрелища. Только вряд ли эта сделка состоится. Уильям Стенхоп и Шарлотта периодически приезжают сюда навестить своих друзей, их приглашают на похороны, свадьбы. Они сохранили членство в клубе «Крик» и останавливаются в коттеджах клуба, когда приезжают сюда. Если же Фрэнк Беллароза купит поместье, они здесь больше не появятся. Несмотря на мою нелюбовь к мафиози и агентам ФБР, следящим за ними, меня такая перспектива вполне устраивала.
— А каким образом ты нашел «Альгамбру»? — спросил я.
— Однажды я заблудился. — Он усмехнулся. — Я ехал по скоростной трассе, собирался пообедать в ресторане в Глен-Ков. У меня была назначена встреча с моим другом. Мой дурак-шофер свернул не там, где надо, и мы стали кружить по здешним дорогам. По пути я заметил большие дома, и, сказать по правде, они произвели на меня впечатление. Я попросил шофера сбросить скорость у ваших ворот и вскоре увидел вот этот дом. Он напомнил мне итальянские дома как раз в тех местах, которые я люблю, около Сорренто. Понимаешь? Я увидел, что в доме никто не живет, так что после обеда направился прямо в фирму по торговле недвижимостью. Я даже не знал точного адреса, просто объяснил, как выглядит дом. Понимаешь? Она потратила на поиски целую неделю, эта дура из фирмы. Прислала мне фото. «Этот дом?» — «Этот». Я звоню ей. «Сколько?» Она говорит мне. Оказывается, дом принадлежит банку, но к нему уже присматриваются люди из налогового управления. Я так понял. Словом, банк хочет побыстрей сбагрить этот дом. Поэтому я плачу банку, плачу налоги, да еще какой-то тип по фамилии Баррет берет с меня определенную сумму. В итоге выходит десять «лимонов». Мадонна! Но что поделаешь, мне понравились здешние тополя. Я показал дом моей жене, он ей не понравился. Боже…
— Ты хочешь сказать, что купил дом, не посоветовавшись с женой?
— Ну да. Я ей сказал: «Мне этот дом нравится, так что сделай так, чтобы он понравился тебе». Она начала ныть: «О, Фрэнк, это развалина, это хлев». Эти чертовы женщины даже не могут представить себе, как будет выглядеть вещь после ремонта. Понимаешь? Поэтому я нанимаю работяг, они не разгибаются здесь целую зиму. Весной я везу сюда Анну, всю дорогу она плачет. Я думал, она перестанет ныть, когда увидит, во что превратился дом. Ан нет! Он, видите ли, слишком далеко расположен от того места, где живет ее безумная мать и ее истерички-сестры. «Здесь нет магазинов, Фрэнк. Здесь не с кем общаться!» И пошло, и пошло. Да к черту твои магазины, к черту твое общение. Верно? — Он посмотрел на меня. — Верно?
— Верно. К черту.
— Ну вот. — Он допил свою граппу и снова принялся за сигару. — Мадонна, с ними с ума сойдешь! Ей, видите ли, надо посещать церковь. Она привыкла ходить в церковь три-четыре раза в неделю и разговаривать со священниками. Они тоже итальянцы. Некоторые совсем недавно сюда перебрались. А церковь и здесь, кстати, неплохая. Я был там несколько раз. Это собор Святой Марии. Ты знаешь это место? Но священники здесь — или американцы, или поляки, а с ними она разговаривать не может. Представляешь? Но священник, он же всегда священник, верно?
— Ну…
— Так вот, я хочу, чтобы Сюзанна помогла Анне освоиться здесь. Понимаешь? Пусть повозит ее с собой, познакомит с людьми. Может, и ты покажешь мне свой клуб. Этот «Крик». Если мне там понравится, я вступлю.
Мне опять стало не по себе.
— Ну…
— Да-да, я понимаю, не все сразу. Так ты поговори с Сюзанной.
Мне пришла в голову неплохая мысль.
— Сюзанна является членом клуба любительниц бельведеров. Она может взять Анну с собой на следующее заседание.
— А что это за богадельня?
«Хороший вопрос, Фрэнк». Я попытался объяснить ему про викторианские наряды и пикники.
— Не понимаю.
— Я тоже. Пусть Сюзанна сама все объяснит Анне.
— Ладно. Ну-ка, взгляни туда. — Он показал вниз.
Я слегка нагнулся и увидел роскошный испанский внутренний дворик, освещенный мягким светом фонарей.
— Видишь? Рядом с жаровней. Это специальная плита для пиццы. Это я ее установил. Могу теперь сам готовить пиццу, могу жаркое. Нравится?
— Очень практично.
— Да.
Я покосился на Белларозу. Он поставил рюмку на поручень, бросил сигару. Скрестив руки на груди,
