Она рассмеялась, теплым, почти осязаемым голосом.
— Томми, Томми, мне, конечно, льстит, что ты хочешь побыть со мной, но нет. У меня не так много времени, чтобы проводить его, играя в твои игры. Я послала курьера со всем, что тебе надо, и… Мммммм… — Её голос превратился в чувственное, пронизанное удовольствием мурлыкание. — Ты знаешь правила. Не задавай слишком много вопросов, брат мой, — проворковала она. — Не забивай такую симпатичную голову всякими сложными вещами. Поезжай в свою квартиру. Поговори с курьером. Возьми задание. Или у тебя и у меня будет очень…. ааахххх….. дааа…. — Её дыхание ускорилось. — Очень серьёзная ссора.
Я услышал на заднем фоне другие характерные звуки и другой голос. Женский. Может быть два. Большинство из моей семьи не страдают тем, что вы зовете разборчивостью, когда это касается питания на смертных.
— Я бы сказал тебе, что ты была гораздо более приятной особой, до того, как ввязалась в эти игры серого кардинала, Лара, — сказал я. — Но ты и тогда была редкой сучкой.
Я положил трубку, прежде чем у нее появилась возможность мне ответить и, размышляя, поднялся по лестнице. Это всегда полезно, хорошенько подумать, пока есть время, прежде чем нагрянет настоящий ошеломляющий кризис. Таким образом, когда он приходит у тебя есть доли секунды на принятие решения, прежде чем что-то пришедшее из-за грани небытия начнет разрывать на кусочки твою душу, ты можешь пропустить излишние сомнения, сразу начав делать ошибки.
Когда ты имеешь дело с кем-то таким же умным, хитрым и порочным, как моя сестра, ты ничего не приминаешь за чистую монету. Она задумала что-то. И чем бы это ни было, это включает в себя давление на меня, чтобы я торопился. Лара хочет, чтобы я поспешил и действовал вслепую. Если она хочет, чтобы я что-то сделал, то, самое лучшее для меня не делать этого.
К тому же я не хотел, чтобы Лара начала думать, что я побегу куда угодно по её приказу всякий раз, когда она щелкнет пальцами. Еще более важным было то, что я не хотел попадать в зависимость от неё. Это был бы первый необратимый шаг к тому, чтобы попасть в еще более жесткие тиски, как она уже проделала с нашим отцом.
В любом случае я пока не мог уйти, у меня еще была работа.
И я был голоден.
Мишель Мэрион — старшая дочь уважаемого сенатора Мэриона, представляющего великий штат Иллинойс — приехала на стрижку, на пару минут раньше назначенного времени. Мои клиенты почти всегда так делают, особенно более юные. Мишель была брюнеткой, хотя этого нельзя было определить по её внешнему виду. Только её парикмахер знает об этом.
— Томас! — воскликнула она с европейским акцентом и улыбнулась мне. — Что ты сделал со своими волосами?
Я подстригся немного короче после того, как запущенная убийцей фейри горящая стрела опалила большой участок моих волос, — но это не та история, которой следует делиться со своими клиентами, особенно когда ты изображаешь модного французского стилиста.
— Дорогая, — произнес я, беря её за руки и целуя в обе щеки. Стоило моей коже коснуться её, как внутри меня вспыхнул Голод. Демон радостно встрепенулся и буквально через один или два удара сердца она затрепетала, её пульс ускорился и зрачки расширились. Голод повторил мне то, что всегда говорил о Мишель. Несмотря на то, что она выглядела очаровательной, благовоспитанной и нежной, её подавляемые желания были гораздо более темными, что делало её легкой добычей. Пальцы, скользящие сзади по её волосам, ощущение мужского тела, прижавшего её к стене — это было то, о чем она фантазировала. Она бы последовала за мной через холл по лестнице вниз без единого возражения. Я мог взять её там. Я мог удовлетворить её жажду, накормить Голод, забрать её жизнь и наполнить свою. Я мог оставить свою метку, разъедающую ей ум и душу, что заставило бы её постоянно приходить ко мне — охотно, пылко, страстно, чтобы получать еще. Снова, и снова, и снова…
Пока она не умрет.
Я заставил Голод отступить вглубь порочной части моей души и улыбнулся Мишель, прикрываясь акцентом так же легко, как натягивая итальянскую кожаную перчатку.
— Я почувствовал скуку, такую нудную скуку, дорогая. Я почти решился сбрить их все, просто чтобы всех шокировать.
Девушка рассмеялась, её щеки все еще пылали от возбуждения, проснувшегося от прикосновения моего демона.
— Ты не решишься!
— Не беспокойся, — заверил я ее, беря за руку и подводя к креслу. — Мужчины, которым нравятся такие вещи однозначно не мой типаж.
Она снова рассмеялась, и я поддерживал, пустую болтовню ни о чем до тех пор, пока не наклонил спинку её стула к сливу и начал мыть ей голову.
Голод вынырнул на поверхность нетерпеливый как всегда, и я позволил ему начать питаться на девушке.
Глаза Мишель слегка остекленели, когда я начал медленно, очень медленно, очень тщательно мыть ей волосы, делая в процессе полный массаж головы. Я чувствовал её мысли, скользящие в тщетных фантазиях, когда легкое тепло её ауры поднималось моим пальцам и плавно скользило в меня.
Голод кричал мне сделать больше, взять больше. Он кричал, что этого недостаточно. Но я так не сделал. Кормление было бы … восхитительным. Но это, возможно, причинило бы ей боль. Это могло даже убить её. Поэтому я продолжал спокойными, мягкими круговыми движениями всего лишь дегустировать её жизненную силу. Она вздохнула от блаженства, когда её фантазии растворялись в ласковой эйфории, и я вздрогнул от дикого желания дать волю своему Голоду и взять больше. В некоторые дни было сложнее, чем обычно сдерживать себя. Но это было то, что я делал. Это было то, что оставалось. Мишель уехала приблизительно час спустя с подстриженными и подкрашенными волосами, хорошо расслабившись, жизнерадостная и счастливая, приглушенно мурлыча в такт дыханию. Я наблюдал, как она уходит, а мой Голод ворчал от досады и тревожно метался в клетке, которую я создал для него в мыслях, разъяренный тем, что добыча убегала. Замерев, я обнаружил, что повернулся, чтобы пойти за ней. Моё тело напряглось, чтобы сделать шаг вперед, чтобы отвести её в какое-то тихое местечко и…
Я отвернулся в сторону и вернулся на своё рабочее место, начав привычно наводить порядок. Не сегодня. Однажды, без сомнения, Голод возьмет вверх надо мной, и будет питаться, и питаться до тех пор, пока не останется единственным хозяином моей души и тогда ничего не останется от меня. Но не сегодня.
Я оставил салон в надежных руках моих работников и пошел к своей машине — белому «Хаммеру» — огромному, дорогому и ужасно показушному. Но так же это было одно из наиболее крепких транспортных средств, которые может купить гражданский. Целые секции домов могу падать на него, не причиняя ничего кроме незначительных неудобств, в отличие от гигантских демонов-насекомых. И прежде чем вы спросите, откуда я это знаю, отвечу, что из личного опыта. Поэтому я знаю, что иметь в руках по-настоящему надежное транспортное средство это вовсе не плохая идея, особенно когда у тебя такие враги, как у меня: мои собственные плюс вся та милая компания, которую умудрился задеть мой младший брат.
Прежде чем я сел в джип я проверил двигатель, шасси и салон на наличие взрывчатки. Одна из причин, из-за которой Лара могла хотеть, чтобы я торопился, это то чтобы я в спешке залез в машину, повернул ключ зажигания и взрыв разбросал бы маленькие кусочки меня по всему Чикаго.
Я включил MP3-плейер с записью Моцарта в стиле исполнения Violent Femmes [38] и с шумом поехал к дому, в котором снимал апартаменты. Я надеялся, что чего бы Лара ни хотела, это не заставит меня перерывать все медвежьи углы на земле. Снова. Даже, несмотря на то, что на наш вид вампиров не распространяются такие слабости остальных, как солнечный свет или бегущая вода, некоторые места, в которые меня забрасывали миссии Забвения, точно не были туристическими аттракционами.
Я жил в модном, дорогом здании, построенном на чикагском Золотом Берегу. Это не совсем соответствовало моим вкусам, но это было то место, где французский стилист Томо-уус может жить. Когда ты вампир первая вещь, которую ты осваиваешь еще в юности, это умение маскироваться и когда ты делаешь это, приходится досконально продумать каждый аспект легенды. Это было здание с высоким
