— Дарья. Не знаю, что ты делаешь, но…
— Твой Дар выходит из повиновения, Джано? — послышался довольный голос.
Ага. Призвав хвост к порядку, я принялась разворачиваться в сторону аргентумов — шумно и неуклюже, как кит на пляже.
— Это… как это? Благословенны будьте, рехнувшиеся… поправляющие сало и дарующие процветание. Джано, я правильно сказала?
— Э-э… — кажется, мой ботанистый вампир пытался подобрать какие-то слова, кроме «Яд- первородной-змеи-и-пески-всех-пустынь-мира-какого-хрена-творится?», но я не дала ему такой возможности.
— Ну и ладно. Благословенны будьте, принимающее крушение… или как там?
Вампиры молчали. Наверное, от неожиданности. И смотрели, как… как вампиры. Причем вампиры, которые вместо готовой для изъятия жертвы вдруг обнаружили настоящую корову, да к тому же дистрофика. И все никак не могут поверить своим глазам.
— Это… что?
— А че, опять не так сказала? — «расстроилась» я. — Тогда щас… как там… благословенны будьте, дарующие приставания. Вот. Так сойдет? Или как?…
— Орихальти Джано! Не желаешь ли объяснить, что все это значит?
— Не понимаю, что…
— Подметание! — рявкнула я, повысив голос. И улыбнулась фирменной улыбкой артиста Крамарова — а-ля дебил. — Во!
— Дарья!
— Отвянь! Достал уже! Слышьте, — я уставилась на аргентумов, — ну чего он ко мне все время придирается? Жрать не дает, пилит без передыху, а как до дела — так к своим пузырькам удирает. Хай своим пузырькам приказывает, если так!
Пока я несла всю эту дикую чушь, руки тоже без дела не скучали. Они сцапали «хозяина» и как следует тряхнули. Дебилка, да еще агрессивная… не захочется с такой связываться. Эх, надо было хлебнуть чего-то перед походом…
В глаза Джано я старалась не смотреть, может, поэтому выпавший из его кармана пузырек заметила сразу. И он мне не понравился — тоже сразу.
Правда, аргентумам не понравился еще больше. Когда грохнул. Ох, он и грохнул…
Зал качнулся, по телу врезала какая-то упругая волна, будто пол пытался провести прием аситори, и сквозь шум в ушах мило и как-то трогательно зазвенели, осыпаясь, разбитые стекла. А главное — там, где упала стеклянная бутылочка, набухало, постреливая искорками, небольшое, но очень неприятное на вид зеленовато-желтое облачко.
Набухало… набухало…
— Ложись!
Буммм! Второй прием аситори швырнул меня на пол. Рядом упал Джано — хвост дернул его за ногу. Аргентумы соскользнули со своих кресел-подставочек и быстро-быстро оказались за ними.
Буммм! Джано сжимает мою руку и что-то шепчет. Осторожно? Ого… да что ж у него там такое, в этом пузырьке? Буммм!
Ну все. Кому-то здесь точно настал полный и бесповоротный каюк. Или аргентумам, или нам…
Эх. Все хорошее в жизни кончается быстро, от мороженого до гамбургера.
Пузырек тоже закончился. Отбушевали искры, оттанцевал тарантеллу пол. Стих шум. И аргентумы тут же подняли свои змеиные головы.
Чтобы осмотреть зал, им потребовалось на удивление мало времени — доли секунды. И все три пары серебристых глаз тут же уперлись в моего вампира. Тот медленно поднялся на колени. И в следующую секунду на темноволосую голову Джано рухнул град:
— Ты!
— Энчелесто Джано…
— Ты что себе позволяешь, отродье нечестивого?! — перебил третий. — Ты что приволок, ты, покуп…
— Тихо! — прошипел первый. — Джано, ты представляешь, на какое наказание тянут твои прегрешения? Ты…
Звень.
И стало тихо-тихо. И претензии прекратились. Потому что все взгляды приклеились к полу — туда, где из карманов коленопреклоненного Джано выкатились еще два пузырька…
— Что? Где? Как? Что случилось? — топая и причитая на разные лады, в комнату влетели полтора десятка народу (среди них наш старый знакомый Массимо). Стража. Ну да, очень вовремя: как раз к шапочному разбору. — О-о… Вы целы? Что тут было?
Джано — вот же ботаник! — принялся объяснять, что ничего, мол, опасного, просто одна экспериментальная настойка и… Он, мол, извиняется, не хотел… и вообще, это совсем не то… эти пузырьки вовсе не разрыв-настой, а…
Я полюбовалась на то, как глаза Массимо становятся все круглей и круглей, а лица аргентумов все злее. И вмешалась, пока не стало поздно:
— Дык я не поняла: вы его че, прощаете?
Аргентумы в шоке — это зрелище. Кажется, еще минута — и в нас полетят молнии вместе с люстрой, потолком, небом и звездами. Но взгляд на пузырьки (все еще лежащие на полу), оказывается, дивно способствует тому самому хладнокровию, которого требовал наш ояката. И гуманизму заодно.
— Да.
— Че-е?! — на этот раз я не прикидывалась — вот чего после всего этого переполоха не ждала, так это прощения. Джано окаменел рядом.
Один из аргентумов неохотно покосился на свидетелей.
— Да. Прощаем. На сей раз. Джано, забери свою… экспериментальную настойку… и свой… подарок… и иди отсюда!
— Точно прощаете?
— Вон!
— Да идем мы, идем… как там… благословенны будьте, принимающие, направляющие и так далее.
— Вон, идиотка!
Ах, так… Ну ладно.
— Дарья, не надо.
Спокуха, Джано, я иду тихохонько, руки на виду, никого не трогаю… а что там творит хвост, распихивая пакетики из карманов в разные укромные местечки, я за это не ответственная. Правда?
Пакетики промасленные. Хорошие такие пакетики. Крысы или мыши до них быстро доберутся. А порошочек легонький, его сквознячком развеет в момент.
А там мы посмотрим, господа принимающие-направляющие, что скорей до вас доберется, галлюциноген или снотворное. Интересно… а слабительное я, случайно, не брала?
При каждом шаге из карманов Джано слышалось мягкое стеклянное звяканье, и, может быть, поэтому нас проводили к выходу куда уважительней, чем в зал. Несмотря на довольно злобные взгляды, связываться с нами страже явно не хотелось.
— Ух ты… — я зачарованно уставилась на башню. Мне показалось или она в самом деле наклонилась сильнее? Кстати, раньше наклон, кажется, был в другую сторону. — Джано, ты посмо… ой! Что ты делаешь?
На этот раз даже краска была не в состоянии скрыть цвет его лица. А уж выражение…
— Что это было?
Хм… Не мог же он заметить хвост?
— Ты про то, что я их послала? Джано, они просто хотели…
