давно, помнят Густава еще младенцем. Соответственно и отношение Густава к ним почти родственное. А как водится, достается всегда самым близким.
Больше всего в этот вечер досталось Хелен. Она стояла перед хозяином с красными глазами и распухшим носом. А тому все было не так: суп пересоленный, мясо подгорело, суфле недостаточно пышное. Даже пиво и то оказалось горьким.
– Привет, вы уже обедали? – спросил Олег.
– Было бы что обедать! А пошли, друг мой, в кабачок, пиво попьем с колбасками?
Хелен тихо зарыдала. Наверное, она немного понимала русский язык.
Олег уже хотел было согласиться, но я дернула его за рукав. Густав к нашему приходу и так с трудом ворочал языком. Перед ним стояла початая бутылка виски, вторая по счету с сегодняшнего утра. Его, конечно, понять было можно, но, по мне, даже в горе надо знать меру. На Ирину больно было смотреть. Она сильно переживала за мужа.
– Густав, – взмолилась она. – Ну какое пиво? Зачем оно тебе? Ты уже достаточно выпил.
– Хочу! Все равно дома есть нечего!
– Ну как же так? Хелен приготовила прекрасный ужин.
– Она уже приготовила прекрасный обед. Ха-ха-ха! Свиньи его есть не будут. На ужин капуста тушеная. Слышу, воняет из кухни, – Густав брезгливо сморщил нос. – Олег ты будешь есть капусту?
Тот неожиданно ответил:
– Буду! Не поверишь, мечтал съесть тушеной капусты с сосисками. В чем, в чем, а в сосисках немцы знают толк.
– Согласен. Сосиски испортить трудно, если они изначально куплены в хорошем магазине, а моя кухарка покупает только в хороших магазинах. Ирина, ты слышала?
– Что?
– Гости хотят есть сосиски с тушеной капустой и… пивом, – добавил он.
Весь вечер и я, и Олег, и Ирина только и делали, что отвлекали Густава от выпивки и мрачных мыслей. Ему вдруг пришло в голову, что людям, похитившим наследие нибелунгов, непременно грозит опасность.
– Густав, я не понял, ты их жалеешь? – изумился Олег. – Они тебя обокрали, а ты слезы льешь не по своему добру, а по их непутевым жизням?
– Да. Я филантроп, – с трудом выговорил он, – и дурак! А все длинный мой язык, – сокрушался Густав.
– Это точно, – закусила губу Ирина. Заметив мой удивленный взгляд, она пояснила: – Перед кем он только не хвастался своими побрякушками. Другой бы на его месте отнес все эти вещи в банк или выставил в музее.
– А пропавшие сокровища были застрахованы?
– Застрахованы-то были, но вы же понимаете, какова истинная историческая ценность предметов. Да и картины недешево стоили.
– А взяли исключительно Поленова?
– Со слов Густава, это и были самые дорогие картины в его коллекции, – вздохнула Ирина. – Если не считать Ван Гога, конечно.
– А Левитан? Куинджи?
– Гм… Левитан – не Левитан, – откашлявшись и перейдя на шепот, сообщила мне Ирина. – Копия, но ее делал ученик Левитана. Куинджи – тоже спорное полотно.
– Может, и Поленов – не Поленов?
Ирина пожала плечами и, посмотрев на мужа, констатировала:
– Густав окончательно напился.
После неизвестно какой кружки пива он заснул в кресле. Я предложила здесь его и оставить, но Ирина возразила:
– Проснется – опять начнет пить. Давайте вы мне поможете отнести его в спальню.
Легко сказать! Густав весил не менее ста тридцати килограммов. Но, видно, Ирина знала, как поступать в таких случаях. Она растолкала мужа, тот в полусонном состоянии поднялся. Олег поднырнул под его руку, Ирина обхватила Густава за талию. Мне оставалось только идти и открывать перед этой троицей двери.
– Стыдно-то как, – призналась Ирина, когда мы втроем уложили Густава спать.
– Не бери в голову! Густав расстроен, у него стресс, ему надо было расслабиться. Вот он и расслабился, – принялся успокаивать ее Олег.
Глава 8
Всю ночь я проворочалась. Думала, анализировала, строила предположения.
Накануне от Ирины мне удалось узнать, что полицейские не обнаружили никаких следов и никаких улик, указывающих на то или иное лицо. О чем это могло говорить? О том, что мы имеем дело с очень хитрым и осмотрительным преступником или преступниками. А еще, что он или они очень хорошо знали дом: где включается сигнализация и как она отключается. Наверняка воры здесь бывали, а возможно, и жили.
Заснула я под утро. А проснулась от толчка в бок:
– Твой телефон звонит.
– А? Что? – спросонья я не могла понять, почему меня толкают в бок и что так противно пищит под ухом.
– Ответь, говорю.
– Это Алина, – встряхнув головой и проснувшись окончательно, сообщила я. – Да, Алина. Как наши дела? Да никак. Не знаю. Николай в себя еще не пришел. Подозревают всех, – отвечала я на ее вопросы. – Кстати, к вам еще полицейские не доехали? Да? Сегодня? Так рано? А сколько времени? Восемь? Однако! – удивилась я проворности немецких полицейских.
Но оказалось, что у представителей правопорядка был другой повод нанести Алине ранний визит.
– Тамара Леонидовна не ночевала в каюте.
Честно сказать, я не знала, как реагировать на подобное заявление. Вроде бы Тамара Леонидовна взрослая женщина и вправе отдыхать, как ей хочется. Но, с другой стороны, теща Густава не тот человек, по крайней мере на первый взгляд, который будет проводить ночи напролет в барах или на танцплощадке. Впрочем, в романтическом порыве она всю ночь могла простоять на палубе, вдыхая прохладный воздух, пропитанный цветочными ароматами, доносящимися с берегов.
– Так, – протянула я, – она не ночевала в каюте, и что? Ты вызвала полицию?
– А что я еще должна была сделать? Ее вещи нашли на палубе. Сумочка, кофточка, косынка… В общем, сложилось такое впечатление, что она решила искупаться.
– Где? В бассейне?
– Нет, в реке.
– Как в реке? В то время, когда теплоход уже плыл?
– Не знаю. Я в последний раз видела Тамару часов в семь за ужином. Теплоход отошел от пристани поздно. Я в это время следила за Антоном и Борисом. Когда поняла, что мы плывем, ушла спать, решив, что никуда они с подводной лодки не денутся. Проснулась – Тамары нет, как будто и не ночевала. Забеспокоилась. Отправилась ее искать. В коридоре столкнулась с Борисом, он шел к бабушке за деньгами. Вместе мы вышли на палубу и там нашли ее вещи. Оказалось, что ее кофточка и сумочка с ночи лежали на лавочке – нашлись свидетели.
– Свидетели того, что она за борт прыгнула?
– Да нет, вещи ночью видели. Люди подумали, что их кто-то забыл.
– А потом ты вызвала полицию.
– Да. А что я должна была сделать? Куда она могла деться? Только за борт, – вздохнула Алина.
– Может, она все-таки где-то на теплоходе?
– Я, Борис и Антон все закоулки облазили, по радио несколько раз объявляли. Нет ее на теплоходе.
– Интересно. Чем дальше в лес, тем больше дров, – протянула я. Вспомнилось, как Николай напутствовал Тамару: «Ты только в воду за сокровищами не ныряй». – Ну не могла же она действительно
