«Пожалуй, в полицию я не пойду», – мысленно отказалась я от своей затеи.
Глава 23
– Кажется, Густав вернулся, – вздрогнула Ирина, услышав раскатистый голос мужа, доносящийся из холла. – Рано что-то.
– А мне что делать? – спросил Виктор Николаевич, с опаской поглядывая на дверь. – Может, я того, поеду в гостиницу?
– Какую гостиницу? Остановитесь у нас. Мы вас приглашали как отца Николая, так и побудьте им, – предложила Ирина. – Мне так неудобно перед вами. Получается, по вине моей семьи у вас вся поездка пошла наперекосяк.
В комнату вошел Густав. Увидев пожилого человека, он смущенно заулыбался.
– Здравствуйте. Вы папа Николая?
Сидоренко не стал мешкать с ответом, решив воспользоваться предложением Ирины остановиться у них:
– Ну в общем-то да, у меня есть сын Николай.
– А что ты так рано, Густав? – перевела разговор в другое русло Ирина.
– Устал. Захотелось дома побыть. У меня вообще последнее время апатия ко всему, – признался Густав, отводя глаза в сторону. – Как будто все из меня вынули.
– Густав, ты все еще не можешь свыкнуться с мыслью, что тебя обокрали? – догадалась я.
– Возможно, – вздохнул он и без сил рухнул на диван. – Ирина, у нас есть что-нибудь выпить?
– Нет! – слишком резко ответила та.
– Да, Густав, – поддержала я Ирину. – Ты так в законченного алкаша превратишься, а потом все спишешь на злой рок нибелунгов.
– Нибелунгов? – заинтересованно переспросил Сидоренко.
– Да, – оживившись, кивнул Густав. – Вы не слышали легенду о кольце нибелунгов? А оперу слушали? Так вот, у меня все это было, а теперь нет, – развел он руками.
По тому, как эмоционально он себя вел, можно было заключить, что до офиса он сегодня так и не доехал – по пути свернул в кабачок и там пропустил рюмку-другую шнапса.
– Густав, – одернула его Ирина, полагая, что муж начнет в очередной раз рассказывать легенду о нибелунгах и еще больше расстроится.
– Как хочешь, пойду к себе. Когда будет обед, позовете.
Прихватив из бара бутылку виски, он удалился на второй этаж.
– Вы простите моего мужа, – стала оправдываться перед Виктором Николаевичем Ирина. – Нас несколько дней назад обокрали. Он очень переживает. Но вот что интересно, – вдруг нахмурилась она. – По легенде, несчастья должны сыпаться на обладателя сокровищ. По логике вещей, избавившись от них, мы должны вздохнуть свободно. А у нас все наоборот. Николай одной ногой на том свете. Что с матерью, я не знаю. Может, и ее в живых нет. Густав пьет беспробудно. Пальма в оранжерее такого накала страстей не выдержала – засохла. Ужас! Почему же несчастья преследуют нас именно сейчас?
Я могла бы ей сказать, что у каждого человека случаются в жизни белые и черные полосы. И вряд ли это связано с чьими-то заклятьями. Тем более что в данном случае вышло все наоборот. Жаль только, что у нее и Густава черная полоса совпала с медовым месяцем. Искренне жаль.
Но я промолчала. Что бы я в эту минуту ни говорила, ее вряд ли бы это утешило. Да и пообещать, что все будет хорошо, я не могла – поскольку не провидица.
– Может, еще чаю? – тихо попросил Виктор Николаевич. – Если честно, я еще не завтракал, а день с утра так нервно начался.
– Да, конечно, – засуетилась Ирина. – Хелен! – крикнула она. – До обеда еще далеко. Наша повариха – немка. Она до чертиков пунктуальна. Завтрак прошел, обед раньше она не подаст ни за что, но мы ее уговорим наделать нам каких-нибудь бутербродов.
На пороге появилась Хелен. Не скажу, что, выслушав хозяйку, она с радостью помчалась выполнять указание. Напротив, скроила такое недовольное лицо, что Ирине пришлось на нее прикрикнуть.
– Извините, последние события на всех так повлияли. Хелен и Марта ходят как вареные мухи, на меня косятся. Полагаю, они все неприятности связывают со мной. До меня они ведь жили как у Христа за пазухой. Густав дома только завтракал. Обедал и ужинал в ресторанах. Пользовался двумя комнатами. Гостей приглашал редко. А с моим появлением все изменилось: надо убирать, готовить, гостей принимать. Родственников сколько понаехало.
– Ирина, а кто-то из… – начала я и замялась.
Мне опять пришла в голову мысль, что вором может быть кто-то из прислуги. Ирина подсказала мне мотив преступления. И Марта, и Хелен, и Франц – люди пожилые. Им уже работать трудно. А что, если они сговорились подставить Ирину? Мол, как хорошо жили, а пришла она, и несчастья не заставили себя долго ждать.
Вслух я этого не сказала, но Ирина поняла меня с полуслова.
– Нет. Я вам уже говорила, что и Хелен, и Марта, и садовник Франц работают у Густава очень давно. Во-вторых, они из тех немцев, которые закон чтят наравне с Библией. И, в-третьих, в тот злосчастный день все трое, не дожидаясь, когда их вызовет к себе Густав, пришли к нему и на Библии поклялись, что все эти годы они верой и правдой служили ему и к пропаже ценностей не имеют никакого отношения. Более того, Марта даже к витрине боялась притронуться: она очень суеверна. А Хелен никогда не поднимается на второй этаж, у нее проблема с коленным суставом. Франц по дому не ходит. Он астматик и только спит в помещении. Зайти в кабинет, где пыльные книги? Вы шутите! Ни у кого из них нет ни детей, ни знакомых. Выходные они проводят здесь, в отпуск не ездят. Им не нужны деньги. Вся их семья – это Густав, которого они лелеют с детства. Умирая, фрау Шульц именно этим людям поручила заботиться о своем мальчике. Они не могут предать его даже под страхом смерти.
– Что ж, мы вернулись на круги своя. Значит, кто-то из твоих родственников – мнимых или настоящих – обокрал твоего мужа.
– Да, – кивнула Ирина, – получается, что, как ни крути, виновата во всем я. Ведь все эти люди приехали ко мне.
– Ладно, Ирина, не казни себя. Ты ведь не знала, что половина всех этих людей самозванцы. И мама твоя хотела как лучше. Чтобы все как у людей было. Гости со стороны жениха. Гости со стороны невесты. Кто же знал, что так получится?
– Ну да, заварила мамочка кашу. Сама где-то странствует, а мне расхлебывать.
«Была бы жива, а кашу мы расхлебаем», – понадеялась я на везение.
Наш разговор был прерван Хелен. Она вкатила в комнату тележку, на которой привезла чайник и большую тарелку с тремя бутербродами. Хелен сочла, что каждому из нас вполне достаточно одного кусочка хлеба с тоненьким ломтиком ветчины.
– Кушайте, Виктор Николаевич, – предложила я ему свой бутерброд.
– А вы?
– Мне есть не хочется, – вздохнула я.
Есть мне и правда не хотелось. Я поглядывала на телефон, в уме прикидывая, закончилась у Курта экскурсия или нет. Если нет, то он вряд ли возьмет трубку. Хотя можно ведь и рискнуть? Я набрала его номер, но он предусмотрительно отключил телефон.
«Вот ведь гад!» – в сердцах обозвала я его.
Через час я возобновила попытку, и опять Курт не соизволил мне ответить, зато позвонила Алина.
– Да!
– Ну что? Кое-какие новости у меня есть. Не знаю, правда, как к ним отнестись, – замялась она.
– Ты не томи.
– Буду краткой, – последовала моему совету подруга. – У Куприяновых алиби. Лиза мне билеты на поезд показала.
– Значит, они не имеют отношения к ограблению? – обрадовалась я. Лиза мне нравилась, и мне не хотелось в ней ошибиться.
– Смотря к какому. Как оказалось, эта парочка тоже не без греха, – усмехнулась Алина.
– То есть?
