— Перекрестись.
— Верни мне мою гребаную пушку.
Я вытащил «глок» из-за пояса и швырнул в песок, но магазин оставил у себя.
— В следующий раз, когда мы встретимся, у меня тоже будет пушка, — пообещал я, повернулся и пошел прочь.
Нэш крикнул мне вслед:
— Когда будешь встречать Кейт в аэропорту, не забудь сказать ей, что я жив. И передай, что скоро позвоню.
Вообще-то после этих слов мне следовало вернуться и избить Нэша до полусмерти, но я не хотел лишать себя этой радости в будущем.
Глава 42
Теперь, когда я в точности знал, что на свете есть люди, которые следят за мной и хотят меня убить, я больше не считал себя параноиком. Ну разве что самую малость. Более того, это известие принесло мне большое облегчение, поскольку прежде мне казалось, что меня одолевают навязчивые идеи.
Я ехал по Лонг-Айленд-экспрессвей во взятом напрокат «форде-таурусе». На часах было пять минут одиннадцатого. По радио передавали песни Билли Джоэла и Гарри Чаплина, по утверждению диджея, пользовавшихся особой любовью подростков с Лонг-Айленда. Насколько я знал, кумирами у этих ребят были также Джои Буттафакко и серийный убийца Джоэл Рифкин, но о них диджей почему-то не упомянул.
Машин на шоссе было довольно много, и я совершил несколько резких маневров, чтобы выяснить, нет ли за мной «хвоста». К сожалению, на Лонг-Айленде все гоняют как бешеные, поэтому понять, кто за тобой едет — специально обученный агент или какой-нибудь псих с Лонг-Айленда, — не представлялось возможным.
Я свернул со скоростного шоссе и снова на него въехал — только для того, чтобы еще раз убедиться, что за мной нет слежки. Я даже бросил взгляд вверх, на черное ночное небо, пытаясь отыскать в нем силуэт черного геликоптера, который, если верить голливудским фильмам, органы государственной безопасности США используют для слежки за неблагонадежными гражданами, но ничего, кроме луны и звезд, не заметил.
На пять минут я включил свой мобильник, но никаких сообщений не обнаружил.
Как ни странно, я почти не вспоминал о встрече с Тедом Нэшем и о нашей ожесточенной стычке. Этот парень остался таким же самовлюбленным и самоуверенным болваном, каким был, даже «временная смерть» не пошла ему на пользу. Но в следующий раз я его точно убью и даже лично приду на похороны, чтобы уже не иметь никаких сомнений относительно его смерти.
Плохо было не то, что он вернулся из небытия, а то, что он снова взялся за это дело, пытаясь помешать моему благородному стремлению добиться правды и справедливости и не менее благородному взять за задницу кое-кого из тех, кто пытался спрятать концы в воду.
Челюсть у меня все еще побаливала. Посмотрев на себя в зеркало в номере «Бейвью-отеля», я обнаружил, что кожа на подбородке содрана, а вокруг этого места расплывается черно-синий кровоподтек. Кроме того, у меня болела голова, что случалось после каждой встречи с Тедом Нэшем — вне зависимости от того, бились мы при этом лбами или нет.
За двадцать лет службы в полиции я убил только двух человек — исключительно из самообороны. Мои личные и профессиональные отношения с таким типом, как Тед Нэш, были куда сложнее, нежели с людьми, которых мне пришлось пристрелить. В этой связи необходимость ликвидации Теда Нэша требовала более глубокого и всестороннего обоснования.
Ожесточенная схватка и купание в океане, казалось бы, должны были окончательно прояснить наши взаимоотношения, но сказать по правде, этого так и не произошло. Ни один из нас не получил удовлетворения, и новой схватки было не избежать.
По этому поводу Кейт обязательно сказала бы, что мы с Нэшем — при всей нашей взаимной антипатии — федеральные агенты и делаем одно дело, защищая свою страну, а потому не должны допускать в отношении друг друга враждебных выпадов. Хотя бы для того, чтобы не повредить общему делу. Она считала, что мы должны решать свои проблемы исключительно на вербальном уровне, высказывая претензии и стараясь понять друг друга, чтобы в конце концов прийти если не к мирному соглашению, то хотя бы договориться о нейтралитете.
Другими словами, мне следовало-таки утопить этого ублюдка как крысу или застрелить из его же собственного пистолета.
Знак у обочины сообщил мне, что я въехал на территорию округа Нассау. По словам сумасшедшего диджея местной радиостанции, нас ожидает прекрасный субботний вечер на Лонг-Айленде.
Диджей сказал:
— Сейчас все мы — от Уэстгемптона до Золотого берега, от Плам-Айленда до Файр-Айленда, от океана и до Саунда — начнем двигаться в ритме блюза, рок-н-ролла, брейк-данса; короче, будем веселиться на всю катушку!
«Да пошел ты!..»
Что касается откровений Теда Нэша, то его история казалась довольно правдоподобной. Вполне возможно, что он сказал правду и никакой ракеты и впрямь не существовало. Ну что ж, я бы испытал облегчение, если бы катастрофа рейса № 800 и впрямь оказалась несчастным случаем.
У меня оставалась только одна карта — Джилл Уинслоу. Но Джилл Уинслоу, проживавшая в Олд- Бруквилле, куда я сейчас направлялся, была скорее всего совсем не той женщиной, которую я разыскивал. Нужная мне Джилл Уинслоу, вероятно, уже была мертва — как и ее любовник. Меня тоже вполне могут убрать — даже если не было никакого заговора или операции прикрытия. Мне показалось, что после всего, что произошло, Теду Нэшу не терпелось со мной разделаться. Уж такой у него дурной характер.
Я свернул со скоростного шоссе и поехал на север по Седар-Свамп-роуд. Ни кедров, ни болот по краям дороги, наличие которых можно было предположить, исходя из ее названия, я не обнаружил. И мне это нравилось. Я всегда нервничал, когда приходилось покидать пределы Манхэттена. Впрочем, после Йемена я был готов провести отпуск даже в Нью-Джерси.
Мне было кое-что известно о Нассау, поскольку у нас в ОАС работало несколько детективов из этого округа. Я продолжал ехать по Седар-Свамп-роуд, по обеим сторонам которой виднелись внушительных размеров дома, здание загородного клуба и нескольких сохранившихся особняков в поместьях Золотого берега.
Я свернул на шоссе 25А, главную транспортную артерию Золотого берега, протянувшуюся с востока на запад, и покатил в восточном направлении.
Я знал, что Тед Нэш появится в «Бейвью-отеле» не позже завтрашнего дня и, переговорив с мистером Розенталем, выяснит все и о моем визите, и о Джилл Уинслоу. Поэтому мне следовало торопиться. Помимо того, что час был уже поздний, существовала и другая проблема — мистер Уинслоу, который скорее всего ничего не знал ни о похождениях своей жены, ни о видеопленке. Конечно, надо бы подождать до понедельника, но мне в затылок дышал Тед Нэш и такой возможности у меня не было.
Я въехал в Олд-Бруквилл, население которого не превышало числа жильцов дома, в котором я жил здесь, зато имелся собственный полицейский участок — маленький белый домик, расположенный на перекрестке Волвер-Холлоу-роуд и шоссе 25А. Его просто невозможно было пропустить.
Свернув на светофоре на Волвер-Холлоу-роуд, я остановился на небольшой парковочной площадке перед зданием, на вывеске которого значилось: «Полицейский участок Олд-Бруквилла».
Часы на приборной доске моего автомобиля показывали семнадцать минут первого.
На парковке стояли всего две машины. Одна скорее всего принадлежала дежурному сержанту, а вторая — даме из гражданских по фамилии Уилсон, с которой я разговаривал, когда позвонил в участок.
Если Тед Нэш из ЦРУ или Лайэм Гриффит из отдела профессиональной ответственности ФБР следили за мной или поставили у меня на автомобиле электронный маячок, то их машины скорее всего уже были на
