заключению о том, что произошел несчастный случай, ЦРУ, казалось бы, должно было потерять интерес к этому делу. Но оно продолжало совать в него свой нос и даже сняло фильм, посвященный катастрофе, который показали по национальному телевидению. Я никогда этого не понимала — и мои коллеги из ФБР тоже. — Помолчав, она добавила: — Прошел, правда, слух, что наше руководство не хотело, чтобы в глазах общественности ФБР хоть как-то было связано с этим фильмом.
— Это почему же?
— Полагаю, по той причине, что он показался кое-кому слишком уж одиозным и спекулятивным. В самом деле, в нем поднимается больше вопросов, чем дается ответов. Не говоря уже о том, что фильм поставил под сомнение показания сотен свидетелей, которым это, понятное дело, понравиться не могло. В результате общественность вновь заговорила о катастрофе.
— Да уж, демонстрацию этого фильма качественной пиар-акцией не назовешь, — заключил я.
Когда мы оказались за воротами, Кейт показала мне, как выехать на шоссе Лонг-Айленд- экспрессвей.
Я сказал:
— Мне нужно еще раз посмотреть этот фильм.
— У меня есть копия, — ответила Кейт.
— Отлично. — Подумав, я произнес: — Мы должны найти ту парочку с пляжа. Будем надеяться, что они действительно брали с собой в тот вечер видеокамеру и сняли кое-какие пикантные подробности своей интимной жизни, а заодно и взрыв. Остается молить Господа, что эта пленка — если только она существует в действительности — находится в целости и сохранности, а главное, что на ней, помимо голых задниц, можно будет различить и подробности авиакатастрофы.
— Похоже, это все, что нам остается, если мы хотим совершить прорыв в расследовании и заставить правительство вновь открыть дело, — согласилась со мной Кейт. Немного помолчав, она добавила: — Впрочем, правительство может открыть его и по другой причине. Если какой-то человек или организация выступят с заявлением о том, что взрыв рейса восемьсот компании «Транс уорлд эйрлайнз» — их работа.
— Неужели до сих пор ни одна террористическая организация с Ближнего или Среднего Востока не выступила с таким заявлением?
— Кое-кто подал голос — из тех, кого подозревают всегда. Но эти люди не привели никаких доказательств своей причастности к взрыву. Более того, они, похоже, даже в газетах о катастрофе не читали. Другими словами, заслуживающих доверия заявлений такого характера к нам не поступало. Что лишь способствует упрочению версии о технических неполадках. — Потерев переносицу, она добавила: — С другой стороны, появились новые террористические организации. Ответственность за теракты на себя они не берут и никаких публичных заявлений в связи с ними не делают. Просто убивают — и все. Взять, например, того же бен Ладена и его организацию «Аль-Каида».
— Это правда. — Я снова подумал о той парочке на пляже и спросил: — Слушай, а почему тебе не удалось разыскать этих новоявленных Ромео и Джульетту?
— А мне никто не предлагал их разыскивать.
— Ты говорила, что знаешь название отеля, в котором они останавливались.
— Знаю. — Она немного помолчала, потом добавила: — Сказать по правде, к этой части расследования я прямого отношения не имела. Просто увидела случайно полицейский рапорт и сделала несколько телефонных звонков — по собственной инициативе. После этого мне очень скоро дали понять, чтобы я не лезла куда не надо.
— Ясно… Значит, ты не знаешь, куда привела эта ниточка?
— Не знаю.
Обдумав слова Кейт, я сказал:
— Вполне возможно, эту пару нашли.
— Возможно.
— Возможно также, что у этих людей никакой видеопленки не было.
— Возможно.
— А может, была, но они ее уничтожили.
— И такое может быть.
— А может быть, люди из ЦРУ забрали видеопленку себе, а парочку прикончили.
Кейт промолчала.
Я не верю в теорию заговора, особенно среди правительственных чиновников или военных, потому что они не в состоянии договориться между собой, хранить секреты и сделать что-то такое, что могло бы повредить их карьере или отразиться на их пенсии. Единственное исключение в этом смысле — ЦРУ. Члены этой организации живут, дышат и питаются обманом, заговорами и тайнами, а их любимое занятие — всякого рода нелегальная разведывательная и подрывная деятельность. За это им и платят.
При всем своем предубеждении против ФБР, я не могу не признать, что сотрудники этой конторы по большей части говорят правду в глаза, строго следуют духу и букве закона и вообще самые что ни на есть образцовые граждане. Взять хоть мою любимую жену. Она только-только ступила на преступную стезю несанкционированного расследования, а уже находится на грани нервного срыва.
Кейт, словно обращаясь к самой себе, произнесла:
— Если мы станем раскручивать эту версию и она окажется верной, долго нам на этом свете не протянуть.
Я никак не отреагировал на ее слова, а просто спросил:
— Домой?
— Домой.
Довольно скоро я выбрался на Лонг-Айленд-экспрессвей и покатил в сторону Манхэттена. В этот поздний час машин на трассе мало, и вести одно удовольствие. Я выехал на резервную полосу и значительно превысил допустимую скорость.
Всю жизнь я гонялся за другими людьми. Но теперь обстоятельства изменились и мне все чаще приходится поглядывать в зеркало заднего вида, а также в боковые зеркала. Более того, я неожиданно сделал резкий поворот, пересек две сплошные разделительные линии и некоторое время проехал в обратном направлении.
Но нас с Кейт никто не преследовал. Убедившись в этом, я развернулся и вновь поехал в направлении Манхэттена.
Кейт никак не прокомментировала мои маневры, сказав только:
— А может, не связываться со всем этим?
Это было примерно то же самое, как если бы женщина, сняв блузку, бюстгальтер и все остальное, со вздохом произнесла:
— Возможно, нам не стоит этого делать…
Некоторые мужчины могут усмотреть в этом проявление жеманства или даже лицемерия. Но я — стреляный воробей и знаю, что, когда женщина так говорит, на уме у нее совсем другое. А именно: «Уговори меня, дорогой!»
Однако в данный момент, признаться, никакого желания играть в подобные игры я не испытывал. Поэтому сказал:
— Ты сама все это затеяла.
— Ну… возможно, я лишь хотела, чтобы ты узнал и увидел то, что знаю и видела я. И наконец понял, что меня гложет.
— Обещаю помнить об этом до конца нашей совместной жизни.
— Немедленно перестань вести себя как дырка для клизмы!
— Слушай, когда это ты научилась так ругаться?
— А ты догадайся… — Помолчав, она спросила: — Ну так как, ты хочешь заниматься этим делом или нет?
— А что, собственно, мне это даст?
— Ничего, кроме головной боли и беспокойства.
— Что и говорить, впечатляющая перспектива.
