Все же опыт-то у него был небольшой
Вера быстро выскочила из машины у своего дома и, махнув Мите рукой, побежала к подъезду, каблучки ее четко постукивали по асфальту.
Митя мгновенно расплатился с шофером и окликнул ее, но она сделал вид, что не услышала и вбежала в подъезд. Митя увидел ее силуэт на лестнице, сквозь окно, и вздохнув пошел прочь.
Пусть так.
Задолго до своего дома он вышел из машины и прошел пешком всю улицу, поднимающуюся круто вверх, мимо разрушенной заколоченной церкви, мимо тихих, еле шелестящих листвой деревьев, и искал эквивалент иксу, который встал перед ним во весь рост: что это было? И как - дальше?.. И у него остается один день, потому что он уже позвонил маме и сказал, когда прилетает... Как неистово любит его Вера! Если все, что она сказала правда, а он чувствовал, что - правда. За что? Как человека - Вера его не знала, как мужчину - тоже... а внешне, он скорее не мужчина, а подросток. И вдруг он испугался, что потеряет эту любовь из-за своего легкомыслия, легковесности.
Он лег на кровать, не раздеваясь, и попытался уснуть, но это не получалось, - тогда он встал, выпил джина, и вдруг до спазмов захотел, чтобы она уже была здесь, рядом с ним, в этой квартире.
И если бы кто-то могущественный спросил его, хочет ли он, чтобы сюда перенесена была Анна Шимон, или парижаночка, или черная Джоан?...
Он честно бы ответил: нет. Я хочу Веру.
А Вера думала о нем, и была благодарна, что он не испортил концовки вечера.
Она готовила себя к завтра... Не только морально. Выбрала лучшее свое белье: французское, синее, с белой пеной кружев. Волосы решила закрутить в узел на затылке и не надевать очки...
А вместо серенького платьица наденет джинсы, которые привез ей брат из своих полетов и цветастый, в лиловую гамму, батник...
На этом решении она заснула в кресле и проснулась в пять утра.
Встала разбитая, поблекшая, с так и не согревшимися за ночь руками. Залезла под горячий душ и долго, будто мстя себе за что-то, стояла почти под кипящей струей.
Митя больше не позвонит ей, и она - тоже. Зачем ему, светскому легкому человек такая тяжеловесная дура?
На работе она пребывала в двойном мире: одна Вера делала четко и быстро свою работу, а другая маялась от одиночества и бездействия.
Теперь даже на почтамт не пойдешь, хотя при ее идиотизме можно и сходить.
Скоро и просто зазвонил телефон и Вера услышала митин волшебный голос.
- Вера, - сказал он еще более звеняще, чем всегда, - я должен вас видеть. Когда? У меня нет сил ждать...
У нее закружилась голова и она ничего не ответила.
Это молчание взволновало его больше, чем любые слова.
- Когда? - Спросил снова он и так как не услышав ответа, сказал сам: в пять на том же месте?
Она ответила: да.
Митя бешено прибирал в квартире, хотя времени было навалом. Но надо все было предусмотреть.
Подальше запихнуть нэлины и митенькины вещи. Не забыть парфюмерию и косметику в ванной и на трюмо. Собрать игрушки из всех углов, тапочки и все прочее, могущее наглядно напомнить, что он
женат и у него шестилетний сын.
Теперь, после уборки, квартира выглядела чисто мужской.
Примерно он уже мог предсказать, как все будет, но это ничуть не умаляло его вдохновения и ожидания.
Как прекрасно чувство влюбленности! И как давно он его не испытывал!
И наконец настал тот час, когда он встретил ее у табачного киоска. Они оба чуть смутились, ловя быстрыми взглядами измене
ния лица другого.
Митя крепко взял Веру под локоть и повел к себе, сегодня наплевав на бдительность швейцарки, - как-нибудь он обойдет старушку!
Вера понимала, куда они идут и не задала вопроса даже ради приличия. Когда они стали подходить к его дому, он быстро объяснил ей, что квартира на шестом этаже направо, - дверь будет полуоткрыта...
Если спросит швейцарка, сказать, что на девятый к Казакову: холостяк, что с него взять, женщины к нему ходят часто.
Митя исчез в подъезде.
Она выждала немного и пошла, на ватных от нервности и страха ногах. Швейцарка ничего ее не спросила, - так уверенно и быстро Вера прошла к лифту.
Пот градом лил со лба.
... Господи! как же, оказалось, она боится!
Дверь в квартиру была полуоткрыта и Вера вскользнула туда. Митя ждал ее в темноте прихожей и она почти упала ему в ру
ки...
И здесь, в темноте холла, у вешалки, прижав Веру к пальто и плащам, Митя стал неистово целовать ее, а рука его уже дернула зиппер на ее джинсах...
Вера ощутила его пальцы и ахнула, как деревенская девка на сеновале, а он молча пробивался в нее.
Она собрала все силы, - в голове мелькнуло: нельзя! Так сразу, здесь! Невозможно!
И, с силой оторвав его руку, прошептала, задыхаясь: нельзя, Митя! Не надо... здесь...
Митя опомнился, хотя глаза его в темноте горели, но он уже был почти таким, как вчера и говорил легко, но еще задыхаясь: прости, Вера, прости, я - сумасшедший, но я так ждал тебя!..
Так он перешел на - ты.
Теперь они чинно прошли в гостиную, хотя трепетали оба и были не в себе.
Приготовлена гостиная была совсем для другой встречи: стояли на столе фрукты заморские и знакомые, какие-то шикарные закуски и красивые бутылки. Тихо звучала музыка...
А 'встреча' произошла у вешалки, на чьих-то пальто...
Надо было все исправлять и вести светскую беседу, на которую ни у нее, ни у него сил не было.
Митя, побледневший и встрепанный, кинулся в кресло и закурил.
Спохватился, налил в бокалы какого-то спиртного из квадратной бутылки. Предложил аперитив.
Вера все еще ощущала его сильные настойчивые пальцы... И сразу же выпила и закурила.
Они молчали
Вера вдруг наткнулась взглядом на митину фотографию, пришпиленную к стене кнопкой: на ней он, в строгом официальном костюме, с ровнейшим пробором, Митя подает папку с документами какому-то чину.
И неожиданно этот чужой официальный Митя на фото вызвал у нее мысль о том, что он и так - чужой. Чужой муж, чужой мужчина с совершенно неизвестной ей жизнью... И он никогда не будет - ее, верин. Она находится в чужой квартире, принадлежащей другой женщине. Она здесь так бесправна, что ее может выкинуть даже швейцарка...
... Как это? ... На чужом празднике жизни. С такой как она, так
и надо, - в прихожей!..
Какие нежности при нашей бедности!
Она вспомнила вчерашнего Митю, его 'Вы', его тонкость, понимание, духовность... А сегодня... А что ты хотела? Уважения и коленопреклоненности? Откуда они появятся? Сама вязалась? Сама.
Вот и бери, что есть.
Невольно слезы потекли из глаз, хотя Вера не была плаксой, но тут как-то все сошлось. И очков как на зло нет!
Она постаралась незаметно вытащить платок из сумки, но Митя все же не был свиньей, ( когда не обуревали его страсти ), - он чуял движения женской души, особенно той женщины, которая на данную
