P.S. Надеюсь, вы никогда не притрагиваетесь к алкоголю, Папочка? Это ужасно вредно для вашей печени.
ДОРОГОЙ ДЛИННОНОГИЙ ПАПОЧКА!
Я изменила свое имя.
В списке я по-прежнему Джеруша, но в повседневном обращении я Джуди. Не правда ли, это ужасно, что первое ласкательное имя в жизни получаешь от самой себя? Правда, я не сама выдумала Джуди — так называл меня Фредди Перкинс, пока не научился говорить как следует. Миссис Липпет проявляет слишком мало изобретательности, выбирая имена для младенцев. Она берет фамилии из телефонной книги — вы найдете Аббот на первой странице, а имена выбирает, где придется; Джерушу она взяла с надгробного камня. Я всегда ненавидела свое имя: такое глупенькое! Оно подходит девочке совсем другого типа, чем я, — к нежному, маленькому, голубоглазому созданию, которого балует вся семья и которое беззаботно порхает по жизни. Хорошо было бы быть такой! Каковы бы ни были мои недостатки, никто не может обвинить меня в том, что я избалована моей семьей! Но как приятно представлять себе, что это так. Так что впредь обращайтесь ко мне как к Джуди.
Не хотите ли вы узнать что-то интересное? У меня есть три пары лайковых перчаток. У меня были до этого лайковые рукавички, когда-то я получила их с рождественской елки, но никогда не было настоящих лайковых перчаток с пятью пальцами. Я достаю и надеваю их каждую минуту. Все, что я могу сделать, — это не носить их на уроках.
(Звонок к обеду. До свидания.)
Что вы думаете, Папочка? Преподавательница английской литературы сказала, что мое последнее сочинение необычайно оригинально. Она так и сказала. Я привожу ее слова. Это кажется невероятным, если принять во внимание восемнадцать лет той муштры, через которую я прошла в Приюте Джона Грайера. Цель приюта (вы, без сомнения, это знаете и одобряете от всей души) — превратить девяносто семь сирот в девяносто семь близнецов.
Мои необыкновенные художественные способности проявились еще в раннем детстве, когда я мелом рисовала на дверях портрет миссис Липпет.
Надеюсь, я не оскорбила ваших чувств, критикуя дом моего детства? Впрочем, власть ведь в ваших руках: если я становлюсь слишком дерзкой, вы всегда можете прекратить выплату по вашим чекам. Не очень-то вежливо говорить такие вещи, но ведь от меня нельзя ожидать хороших манер: приют для подкидышей — не пансион благородных девиц.
Знаете, Папочка, самое трудное для меня в колледже — не занятия, а перемены. Большей частью я не понимаю, о чем девочки говорят. Все их шутки будто относятся к прошлому, в котором все, кроме меня, принимали участие. Я среди них чужеземка и не понимаю их языка. Это отвратительное чувство, я страдала от него всю жизнь. Когда я в первый раз пришла в сельскую гимназию, девочки едва удостоили меня взглядом — я была такой странной и не похожей на них! Я чувствовала на своем лбу надпись: «Приют Джона Грайера». Несколько сострадательных девочек подошли ко мне и попытались сказать что-то любезное. Я возненавидела их всех, а этих — в особенности. Здесь никто не знает, что я выросла в приюте. Я сказала Салли Макбрайд, что мои мать и отец умерли и что один добрый старый джентльмен отправил меня в колледж — в сущности, так ведь оно и есть! Я не хочу, чтобы вы считали меня трусихой, но я очень хочу быть похожей на других девушек, а этот ужасный приют маячит над моим детством и создает единственную колоссальную разницу между нами. Если бы мне удалось стереть все это и вычеркнуть всякое воспоминание о нем, я думаю, я смогла бы быть такой же, как и любая другая девушка. Мне не верится, что существует еще какое-то более заметное отличие, а вам?
Как бы то ни было, Салли Макбрайд любит меня!
Только что перечитала это письмо, оно вышло не очень-то веселым. Интересно, догадались ли вы, что у меня сочинение на специальную тему к понедельнику, зачет по геометрии и отчаянный насморк?
Забыла вчера отправить это письмо и хочу приписать негодующий постскриптум. Сегодня у нас был епископ, и как вы думаете, что он сказал? Самое благое наставление, данное нам Библией, следующее: «Бедные всегда с вами. Они созданы для того, чтобы делать вас милосердными». Бедные, изволите ли видеть, являются чем-то вроде полезного домашнего животного! Если бы я не была такой благовоспитанной леди, я подошла бы к нему после службы и высказала бы свое мнение.
ДОРОГОЙ ДЛИННОНОГИЙ ПАПОЧКА!
Меня приняли в баскетбольную команду, и видели бы вы синяк на моем левом плече! Он синий и багровый, с маленькими оранжевыми полосками. Джулия Пендльтон пыталась войти в команду, но ее не взяли. Ура! Видите, какое я гадкое существо.
Колледж становится все милее и милее. Мне нравятся девушки и учителя, аудитория и весь студенческий городок, и то, как нас кормят. Два раза в неделю мы получаем мороженое и никогда нам не дают кашу из кукурузной муки.
Вы хотели получать от меня известия только раз в месяц, не так ли? А я засыпаю вас письмами каждые несколько дней. Но я так взволнована всеми этими новыми переживаниями, что должна говорить о них кому-то; а вы единственный человек, которого я знаю. Пожалуйста, простите меня за болтливость — я привыкну и остепенюсь. А если мои письма докучают вам, вы всегда можете бросить их в корзину. Обещаю не писать до середины ноября.
ДОРОГОЙ ДЛИННОНОГИЙ ПАПОЧКА!
Послушайте, чему я сегодня научилась.
Боковая поверхность правильной усеченной пирамиды равна произведению полусуммы периметров
