Игра и Реальность

Противопоставление мужского и женского начал

Вышеизложенные размышления привели меня к любопытным заключениям по поводу этих аспектов чисто женского и чисто мужского применительно к маленьким детям — мальчикам и девочкам. Моя позиция: объектные отношения в терминах женского — начала не имеют ничего общего с активностью (или инстинктом). Объектные отношения, подкрепленные инициативой, относятся к мужской сущности в личности, лишенной женского начала. Такая аргументация влечет за собой ряд серьезных трудностей, но тем не менее мне кажется необходимым в формулировках по поводу первичных стадий эмоционального развития человека разделять не мальчиков и девочек, а стерильную, беспримесную мужскую (мальчишескую) сущность и стерильную, беспримесную женскую (девчоночью) сущность. Классическая формулировка по поводу обнаружения и использования эротических зон области рта, орального садизма, анальных стадий и так далее вытекает из анализа жизни мужского начала в личности. Исследования идентификации на основе интроекции или инкорпорации (вбирания внутрь) — это исследования опыта, связанного с уже перемешанными элементами женского и мужского. Изучение чистого женского начала приведет к совсем другим результатам.

Изучение женского начала в чистом виде ведет нас к проблеме Существования, Бытия, именно это формирует единственную основу для открытия самого себя и чувства существования (и далее к способности развивать свой внутренний мир, иметь некоторое собственное внутреннее содержание, уметь применять механизмы проекции и интроекции и таким способом взаимодействовать с миром).

Рискуя показаться многословным, я все же хочу еще раз напомнить формулировку: когда женская (девчоночья) сущность в пациенте или в младенце (мальчике или девочке) обнаруживает грудь матери, это и есть найденная самость, «Я» этого человека. На вопрос о том, что маленькая девочка делает с материнской грудью, мы должны ответить так: женское начало в этой девочке и есть грудь, и поэтому наделяется качествами груди, матери и является желанным. Желанный в определенный период времени означает съедобный, и быть желанным, или возбуждающим, означает некоторую опасность для ребенка. Быть возбуждающим подразумевает возможность заставить мужское начало в другом человеке сделать что-либо. Так пенис мужчины может выступать в качестве возбуждающего женского начала, порождающего активность мужского начала в женщине. Но, это должно быть совершенно ясно, нет именно таких девочек и женщин; в норме у мальчиков и девочек женский элемент выражен в разной степени. Также подключаются наследственные факторы, так что довольно легко встретить мальчика, у которого женское начало сильнее, чем у девочки, которая рядом с ним может Иметь потенциально более слабое женское начало. Добавьте к этому различную способность матерей передать ребенку желание по отношению к хорошей груди или к той материнской функции, которую эта грудь символизирует. И станет ясно, что некоторые мальчики и девочки обречены на то, чтобы расти при условии, что их бисексуальность развивается неравномерно, когда нагружается не та сторона их сексуальности, которая имеет биологическую базу.

Мне вспоминается вопрос: о чем нам говорит Шекспир в его описании личности и характера Гамлета?

Трагедия «Гамлет» главным образом посвящена его ужасной дилемме, и для него это было неразрешимо по причине наличия диссоциации как защитного механизма в личности самого Гамлета. Стоило бы послушать актера, играющего Гамлета, который держит в голове этот факт (факт диссоциации. — Прим. пер.). Такой актер, произнося первую строчку знаменитого монолога: «Быть или не быть…», сделал бы это особым образом. Он бы говорил так, как будто пытается добраться до сути непознаваемого: «Быть… или…», а затем он бы замолчал, потому что на самом деле, по своему характеру, Гамлет не знает альтернативы. Наконец, он заговорил бы, но с довольно банальным вариантом: «… или не быть», после чего он бы с радостью отправился в путешествие, которое не приведет никуда.

«Что благородней духом — покоряться
Пращам и стрелам яростной судьбы
Иль, ополчась на море смут, сразить их
Противоборством?»
(Акт III, Сц. 1)[29].

Здесь Гамлет перешел к альтернативе садо-мазохисткой, оставив ту тему, с которой все начиналось. Все остальное, что нужно в этой роли — это длительная разработка формулировки проблемы. Я имею в виду то, что в этой сцене Гамлет изображен ищущим альтернативу идее «Быть». Он ищет способ заявить о диссоциации между мужским и женским началом в его личности, которые, вплоть до смерти отца Гамлета, находились в гармоничных отношениях, будучи, правда, лишь его качествами как человека, личность которого была очень насыщенной, богатой. Да, неизбежно я пишу о нем как о личности, а не как о персонаже спектакля.

На мой взгляд, сложность этого монолога заключается в том, что сам Гамлет не имеет ключа к этой загадке — хотя он находится в его собственном измененном состоянии. У Шекспира был ключ, но Гамлет не мог посмотреть спектакль Шекспира.

Если смотреть на игру таким вот образом, то вполне возможно рассмотреть измененное отношение Гамлета к Офелии, его безжалостность по отношению к ней как картину жестокого непринятия, отторжения Гамлетом женского начала в самом себе, элемента, который отщеплен и контроль над которым передан Офелии. Одновременно собственное мужское начало Гамлета стремится захватить всю его личность. Безжалостность к Офелии здесь может рассматриваться как показатель нежелания Гамлета оставить, отказаться от отщепленного женского начала в самом себе.

Таким образом, само произведение (если бы Гамлет мог прочесть или увидеть его на сцене) показало бы ему природу его дилеммы. Спектакль внутри спектакля не смог выполнить эту функцию, и я бы сказал, что он инсценировал его, чтобы оживить мужскую сущность в самом себе, которая была полностью разгромлена трагедией.

Можно заметить, что аналогичная дилемма, которую переживал сам Шекспир, как раз подкрепляет проблематику его сонетов, которая стоит как бы за их содержанием. Но это означает игнорирование и даже оскорбление по отношению к основному качеству сонетов, а именно к поэзии. Действительно, и профессор Найтс (L. С. Knights) настаивает на этом особо, так просто забыть про саму поэзию произведения, когда пишешь о действующем лице, как если бы это была историческая личность.

Резюме

1. Я рассмотрел, что дал мне в моей работе новый уровень осознания важности диссоциации у некоторых мужчин и женщин, касающейся их мужского и женского начала и частей их личности, базирующихся на этих элементах.

2. Я взглянул на искусственно препарированные мужские и женские сущности и обнаружил, что на данном этапе можно связать импульс, направленный на объекты (и то же самое в пассивном залоге), с мужским началом, тогда как характеристикой женского начала в контексте объектных отношений является идентичность, то есть предоставление ребенку основ для существования, бытия, а затем, позже, для чувства самости. Но также я понял, что все это находится в абсолютной зависимости от особого рода материнского ухода, когда мать либо справляется, либо терпит неудачу в том, чтобы обеспечить ранее функционирование женского начала в ребенке, таким образом, что человек может найти основания переживать по поводу собственного существования. Я писал когда-то: «Таким образом, нет смысла использовать слово „Оно“ для обозначения явлений, которые пережиты, спрятаны, занесены в каталог и в итоге проинтерпретированы силами „Я“» (Winnicott, 1962).

Теперь я хочу сказать другое: «После существования — действие или стимулирование к действию. Но сначала существование».

Добавленная заметка по поводу воровства

Воровство относится к мужскому началу в мальчиках и девочках. Возникает вопрос: а что