Он упирался и, плача, просил «повязать» и предать земному суду, самому скорому и самому справедливому суду во Вселенной, недобитого им меркурианца. Приехавший из психушки «УАЗ»-таблетка» привез двоих стопятидесятикилограммовых, похожих на борцов сумо санитаров. Пеленая, как заботливая мамаша младенца, Торбоса, один из них как бы между прочим заметил:
— Начальник, у нас водитель в этот дом уже с закрытыми глазами едет…
— Ну, так в чем же дело? — удивился тогда Марк. — Закройте у себя этого спасителя человечества.
Очевидно, так и было сделано. Три года о Вове никто не слышал. Только потом Кравцов узнал, что Торбоса, несмотря на жесточайший контроль со стороны персонала «дурки», умудрился покалечить на ее территории двоих меркурианцев и одного плутоноида. За три года Вову подлечили и, признав его социальную безопасность, депортировали на волю, под недремлющее око участкового психиатра.
Электронные шумы с Меркурия стали беспокоить Торбоса гораздо раньше, нежели рассчитывали специалисты. Именно по этой причине «уазик» с опергруппой приближался к дому, где проживал Кормчий Вселенной — Владимир Торбоса.
Подойдя к обшарпанной двери с оторванным, очевидно инопланетянами, звонком, Кравцов трижды пнул дверь.
— А-а-а-а-а! — сразу раздался за ней голос Торбоса. — Ага-га-а-а! Слышишь, мерзкий гуманоид?! Это твои собратья пришлепали на своих ластах!
— Да отойди ты от меня!!! — услышали «собратья». — Отъе…сь!!! Какой я тебе меркурианец?!
Марк повернулся к коллегам.
— Я что говорил?
— Дверь ломать надо, — предложил Гурт. — Пока он пришельца не добил.
— Подождите, — опер наклонился к замочной скважине. — Вова! Вова, это я, капитан Кравцов! Помнишь, четыре года назад я тебя защитил, когда плутоноиды в белых одеждах тебя скрутить хотели? (Кравцов тогда помогал санитарам выворачивать руки неподдающемуся Торбоса.)
За дверью шел процесс воспоминаний, прерываемый воплями меркурианца, понявшего, что подоспела помощь.
— Ты лжешь, пришелец! — Это было все, к чему привели воспоминания Торбоса.
— Венероидом буду! — поклялся Кравцов.
— Венероиды — наши братья, — пояснил ничего не соображающему в строении Солнечной системы Кравцову Вова. — А где мой меч правосудия?..
— Все, пи…ц! Ломайте! — приказал Марк и отошел от косяка.
Уже десятки раз открываемая таким образом дверь в эту квартиру влетела внутрь коридора.
Первым в комнату вбежал Кравцов и ударом ноги отшвырнул в сторону от «меча правосудия» параноика Вову Торбоса. «Мечом», уже успевшим побывать в животе лежащего у батареи отопления меркурианца, являлся огромный нож. Таким в магазинах режут сливочное масло в коробках. Скорее всего, Вова украл его в ближайшем гастрономе специально для отправления правосудия.
Опер еще в машине передал Буркову, чтобы тот направлял в адрес «Скорую», поэтому оставалось только ждать. Ширшов с Гуртом перевязали меркурианца, который до этого момента не знал, что никогда нельзя спорить с Торбоса о причинах возникновения Вселенной и тем более пить с ним при этом водку. Рана была неопасной, о чем говорил непрекращающийся мат и прекратившееся кровотечение.
— Ты — четвертый меркурианец, уничтоженный Вовой за время ведения им звездных войн, — пояснил Кравцов и отправился к соседям вызывать «психов».
Через четверть часа две машины с красными крестами на бортах развезли враждующие стороны в разных направлениях. Закрыв пустую (то есть — абсолютно) квартиру на ключ, Ширшов передал его начальнику ЖЭУ, и опергруппа двинулась в направлении очередной «выставленной» квартиры. Бурков уже нервничал, и рация, хрипя и кашляя, беспрестанно спрашивала: «Когда будете на месте?»
— Скажи, звездолет сломался, — пробормотал Гурт, которого неумолимо клонило в сон…
Дежурные сутки — интересный период времени в жизни каждого российского копа. В этот момент он окунается в частную, глубоко интимную жизнь тех, кого призван оберегать. Но кроме жизни и здоровья существуют такие понятия, как имущественная неприкосновенность и защита чести и достоинства. Все это гарантирует Конституция.
В какой только роли не приходилось выступать Кравцову за восемь лет работы в райотделе! Он был мировым судьей при разрешении семейных конфликтов, сопровождающихся обоюдным мордобоем семейных пар, спасателем и психоаналитиком, когда «продвинутый» не в ту сторону физик-ядерщик, не получив желаемого результата в лабораторном опыте, с криком «лучше нету
В то время когда опергруппа подъезжала к очередной обворованной квартире, начальник УР Вадим Лоскутов давал интервью журналистке местной телекомпании. В последнее время его лицо не сходило с экранов телевизоров горожан. Вадим любил давать интервью, шокируя зрителей подробностями совершенных преступлений. Скоро это вошло в привычку, и он стал сам позванивать в различные телекомпании. Вполне обоснованно у всех стало складываться впечатление, что в городе только один защитник нравственности и материального благополучия граждан. Он старался держаться сухо и деловито, всем видом показывая, что не намерен раскрывать технологию борьбы с преступностью, и вообще, его усталый вид на экране говорил только об одном: «господи, господа журналисты, дайте же работать спокойно, не мешайте, и так сутками не спим…» Насчет «сутками не спим» — это он погорячился. Свои законные восемь часов он спал. И спал спокойно.
Вот и сейчас, слегка откинувшись в кресле и расстегнув пиджак, капитан (обычно в милиции не успевают за полтора года получить и старшего лейтенанта…) Лоскутов беседовал с ведущей криминальных новостей РТВ Ларисой Мазутиной.
— Вы говорите, что в последнее время участились случаи квартирных краж. С чем это связано?
Микрофон переместился от подбородка тележурналистки к груди интервьюируемого.
— Понимаете, Лариса, лето — это дачный сезон. Многие граждане уезжают для проведения сельскохозяйственных работ на свои участки, оставляя квартиры. Этим пользуются преступники.
— А вы проводите какие-то профилактические мероприятия?
— Конечно. Ежедневно сотрудники нашего отдела ходят к гражданам, советуют новые системы замков, не открываемых отмычкой, рекомендуют жителям района перед отъездом оставлять включенным в комнатах свет…
У Максимыча, случайно зашедшего к секретарю для получения материалов, упала на грудь челюсть.
— Скажите, Вадим, а каков среднестатистический возраст квартирного вора?
— Вау! — по-тинейджерски воскликнул Лоскутов. — Это вопрос непростой. Его возраст колеблется от пятнадцати до пятидесяти…
Максимыч, расписываясь за полученные материалы, пробормотал:
— Ты бога моли, что Кравцов на выезде. Он бы сейчас сделал вам «вау»…
