– Ага, – сквозь зубы прошипел Нечай.
– Сынок, – мама сияла, – радость-то какая! Разве не об этом отец-то мечтал? Может, дьяконом побудешь, боярин тебя и батюшкой сделает? Отец Афанасий не молодой уже, да и не вечный…
Нечаю не хватило сил сказать ей, что никаким дьяконом он становиться не желает и радости в этом не находит. Он собрался заняться поручением старосты, тем более что тот давно прислал ему бумаги и чернил. Груша тем временем раздавала соломенных кукол сестрам. Старшая, Надея, не очень-то обрадовалась, зато малые пришли в восторг, рассадив кукол на печке. Досталась кукла и малому Кольке, но он быстро распотрошил ей голову и разобрал остальное на соломинки.
Одну куклу Груша собиралась положить в люльку к младенцу, но Полева раскричалась на весь дом:
– Куда? Такую грязь! Убери это немедленно!
Груша не слышала ее, и Полеве пришлось отобрать куклу насильно. Девочка расплакалась, и Нечай ее утешал, объясняя, что солома действительно не очень чистая, а малыш потянет ее в рот. В конце концов, она смирилась, и посадила куклу рядом с колыбелью.
Добыча перьев оказалась делом более сложным, чем Нечай мог себе представить. Как-то сложилось, что с домашней птицей он сталкивался редко, и четыре гуся, сидящие за загородкой в подклете, вовсе не собирались делиться с ним перьями. Они устроили настоящий переполох – норовили ущипнуть и громко орали, так что из дома на шум прибежала мама. Нечай к тому времени ухватил одного из них за длинную шею; жирный гусак махал крыльями, толкался неуклюжими красно-желтыми лапами, и Нечаю оставалось только отодвигать лицо, прикрывая его второй рукой.
– Ну что ты делаешь! – мама всплеснула руками, – ты же его задушишь!
– Мам, сделай с ним что-нибудь! Эта тварь щиплется!
– Что тебе надо от него, а?
– Перьев!
– Ах ты, Господи! Да вон же их сколько на полу валяется!
– Это короткие, мне надо подлинней.
– Отпусти птицу и уйди прочь отсюда, я сама принесу, когда они успокоятся.
– Ага, отпустишь его – он меня вообще заклюет, – Нечай расхохотался.
И как у мамы получилось через пять минут достать три замечательных пера? Не иначе, она знала, с какой стороны надо подходить к гусям. Нечай долго похохатывал, натачивая перья. В следующий раз снова придется просить маму, сам он ни за что не согласится сунуться к злобным птахам.
Как он не старался делать вид, что ничего не происходит, вся семья собралась смотреть, как он будет писать – для них зрелище было диковинное, особенно для детей.
– А ты все что угодно можешь написать? – спросил старший племянник, Гришка, который влез на скамейку коленками и придвинул голову к самой чернильнице.
– Конечно, – улыбнулся Нечай.
– А напиши, что Ивашка Косой – дурак!
Нечай едва не рассмеялся.
– Вот еще! Бумаги жалко. Я бы на заборе написал, но ведь прочитать все равно никто не сможет.
– А на что бумаги не жалко?
– На дело не жалко.
– А какое у тебя дело? – второй племянник, Митяй, последовал примеру старшего брата.
– Молодой еще в мои дела нос совать, – отмахнулся Нечай и шлепнул его пером по носу.
– А я? – спросил Гришка.
– И ты тоже.
– А если что-то написать, как другие поймут, что написано? – тихо, почти шепотом, спросила Надея.
– Кто умеет читать, тот поймет, – ответил Нечай.
– И мое имя можно написать?
– Можно, – вздохнул Нечай – бумага стоила по полушке за лист.
– Напиши, ну пожалуйста, – девочка робко вздохнула и глаза ее вспыхнули от восторга.
– Как тебя написать, Надея или Надежда?
– Нет уж, ты пиши «Надежда»! – вмешалась Полева и тоже подошла поближе, – пусть по-христиански будет, все по правилам.
Нечай отложил начатую страницу и написал на чистом листе и то, и другое. Надея захлопала в ладоши от радости.
– А меня? – тут же обижено спросила Митяй.
– И тебя, – успокоил его добрый дядька.
– И меня тоже, и меня! – закричал Гришка.
Нечай написал всех, и малых на всякий случай тоже, и полууставом, и красивой вязью. Он усадил Грушу на колени, и долго объяснял, что надпись на листе бумаги – это ее имя. Но больше всех удивлялись и радовались Полева с Мишатой. Как дети! Водили пальцами по строчке и переспрашивали:
– Вот это Аполлинария? А первая буква какая? А это? Михаил?
– Слушай, так ты и на моих бочках можешь написать, что это я сделал? – у Мишаты загорелись глаза.
– Могу, могу, – усмехнулся Нечай.
– А не сотрется?
– Выжечь нужно, – Нечай пожал плечами, – а лучше клеймо кузнецу заказать.
– А можно я тоже писать попробую? – перебил отца Гришка.
– Только если бабушка еще перьев принесет, – ответил Нечай, и тот тут же сорвался с места с криком:
– Бабушка! Бабушка, надо перьев еще!
Четверо племянников, включая Грушу, до позднего вечера рисовали на бумаге свои имена корявыми буквами, ломали перья и капали чернилами на стол.
– Не жми! – щелкал старшего по лбу Нечай, – сила тут без надобности. Бабушка за перьями больше не пойдет.
– Не жми! – хором повторяли за Нечаем Митяй с Надеей.
– Я не жму! – возмущался тот, – оно само!
– Само! Как же! – фыркал Нечай, глядя на расплющенное перо, которое снова надо было чинить ножиком.
Мишата не возражал против сожженных свечей, глядя на своих отпрысков, а когда те, наконец, улеглись спать, позвал Нечая на крыльцо, поговорить.
– Мне тут одна идея в голову пришла… – почесав в затылке, начал брат, – Я не знаю, конечно…
– Да говори, чего ты мнешься? – Нечай накинул полушубок.
– А писать кто угодно может научиться? – Мишата сунул ноги в сапоги.
– Кто угодно, – подтвердил Нечай.
– Слушай… Может, научишь моих пацанов, а? – голос его был просителен и робок, – Нет, если не хочешь – не надо, конечно…
– Да научу, чего мне стоит, – хмыкнул Нечай – в этом он не видел ничего сложного, это не в лес ездить, деревья валить.
– Правда? – брат обрадовался, как ребенок, – ведь грамотный человек всегда с куском хлеба будет, ведь так? И вообще, скажу кому – ведь не поверят!
Они сели на ступени крыльца.
– Я и бумаги куплю, и чернил, – оживленно продолжал Мишата.
– Чернил я сам сварю, подождать только надо, дня три-четыре. Книжку бы какую достать…
– Достану. Ямщикам закажу – из города привезут. Нечай, ведь это… Мои дети – и грамотными будут, а? – Мишата снова просиял.
Нечай вспомнил, как радовался отец, когда вез его в школу. Ведь тоже, наверное, гордился, что его сын будет грамотным… Вот и толку от этой грамотности!
– Да я и тебя могу научить, если хочешь, – Нечай улыбнулся.
– Не, куда мне – поздно уже. Да и дел много. Сейчас ночи долгие, ребятишкам – самое время.
